— Верно, бал исключен. Ты же не сможешь найти себе вечернее платье за двадцать баксов!

— А тебя не смущает, что твой галстук стоит вчетверо дороже моего платья?

— И об этом она тоже объявит на весь ресторан, — пожаловался Лайам Эвите.

— В четыре раза! — возмущенно повторила Марисала. — Черт-те что! Какой-то римский патриций времен упадка!

— Верно, верно. Патриций. Так меня еще в школе дразнили. — Лайам в последний раз погладил Эвиту и поднялся. — А теперь пошли.

— Поздравь от меня Гектора, когда он вернется, — попросила Марисала Инес.

— Обязательно, — улыбнулась та.

— И скажите, чтобы сегодня он ничего не готовил, — добавил Лайам. — Я закажу на дом обед из ресторана. Такое событие стоит отпраздновать!

— Вы так добры… — пролепетала Инес, и на глаза ее вновь навернулись слезы.

Даже у Марисалы подозрительно защипало глаза.

— Лайам, какой ты милый! — тихо сказала она.

— Я же патриций времен упадка!

— Ага. И при этом очень милый. Чего еще желать от мужчины, который пригласил меня на свидание?

— Наш ужин — не свидание, — возразил Лайам. — Просто еще один урок хороших манер.

Марисала улыбнулась ангельской улыбкой.

— Отлично. Может быть, на этот раз ты хоть чему-нибудь научишься?

Не дожидаясь его ответа, она выскользнула за дверь.

— Ты не знаешь, что значит «правило большого пальца»? — Марисала сидела за столиком напротив Лайама, и свеча озаряла ее лицо причудливой игрой света и теней.

— Конечно, знаю, — ответил Лайам. — Так говорят, когда речь идет о чем-то обычном, всем хорошо известном.

Он наконец решился поднять на нее глаза. Действительно, они ужинали вместе, и не смотреть на свою даму было просто невежливо. Тем более — во время спокойной, приличной и цивилизованной беседы.

И слава Богу, что беседа текла так спокойно. Лайаму не приходилось смотреть на Марисалу больше одного раза в пять минут.

— А ты знаешь, откуда возникло это выражение? — продолжала расспросы Марисала.

Зелено-голубое платье с пышной юбкой совершенно ее преобразило. Но особенно поразило Лайама то, с какой грацией и изяществом носила Марисала этот совершенно непривычный для себя наряд.

Посетители за соседними столиками, официанты, даже метрдотель маленького итальянского ресторанчика — все они поглядывали на нее.

Даже татуировка на обнаженном плече не портила Марисалу — лишь придавала ей экзотичности.

Она по-прежнему смотрела на него, ожидая ответа — ах, черт, ведь Лайам, засмотревшись на нее, забыл вопрос!

Ах да. «Правило большого пальца».

— Возможно, это как-то связано с мерами длины, — ответил он. — Может быть, имеется в виду стандартная длина мужского большого пальца — столько-то дюймов.

Сперва Лайам хотел повести Марисалу в какой-нибудь дорогой и модный ресторан — разумеется, в такой, где в меню не проставлены цены. Но, подумав, решил, что тогда ужин превратится в очередной бесконечный спор.

— Некоторые полагают, — начала Марисала, — что это выражение пришло от дровосеков, которые измеряли длину бревна при помощи своего большого пальца. Другие же лингвисты считают, что оно связано не с длиной пальца, а с шириной. Будто бы в старину существовало церковное правило, по которому мужчина не имел права бить жену палкой толще своего большого пальца.

Лайам едва не подавился вином.