Парень с девушкой, еще недавно нежно обнимавшие друг друга, теперь стояли лицом к лицу, готовые окончательно разругаться. Марк в сердцах плюнул на землю и нагнулся за валяющейся на земле пустой корзинкой.

— Правду все-таки говорят, что все бабы — дуры, — пробурчал он себе под нос — достаточно громко, чтобы Илона его услышала.

— Значит, и я тоже? — тоном, не предвещающим Марку ничего хорошего, спросила Илона. «Знал бы он, кто она на самом деле! — усмехнулся про себя Борис, по-мужски сочувствуя этому молодому человеку, но в то же время и злясь на него, за то, что тот не мог поладить с членом его стаи. — Тогда, небось, не рискнул бы так с ней разговаривать».

— А причем здесь ты? — неожиданно бодрым голосом произнес молодой человек. — Я же сказал «все бабы», а не «все женщины».

Над поляной снова повисло молчание, вскоре, впрочем, нарушенное довольным смешком девушки-оборотня.

— Вот, значит, на кого вы, мужики, нас разделяете! — хихикнула она, и до Бориса опять донеслись звуки отчаянных поцелуев.

Глава V

«Куда катится этот мир? — вопрошал себя Дымков, выбираясь из ямы и чутко прислушиваясь к удаляющимся шагам покинувшей, наконец, поляну влюбленной пары. — В целом лесу порядочному вервольфу уединиться негде! Куда не сунься — обязательно наткнешься на кого-нибудь из своих!»

От его недавнего приподнятого настроения и чувства свободы не осталось и следа. Вместо них пришло понимание: все это — иллюзия, все разговоры о преимуществах и новых возможностях — всего лишь утешение для новичков. Нет у вервольфов никаких преимуществ, потому что за все эти якобы положительные стороны их жизни приходится каждое полнолуние платить слишком высокую цену. И сколько бы они не изображали из себя оптимистов, достаточно любого мало-мальски серьезного разговора, и сразу же станет понятно, что все это — наносное, внешнее. Взять вон хотя бы Илону: даже она, единственная женщина в их стае, кто не распускает себя и тщательно следит за своей внешностью, красавица, которую так и жрут глазами все встречные мужчины, успешная карьеристка и приятная в общении душа любой компании все равно никогда не будет счастлива со своим любимым. Потому что быть счастливой, скрывая от него свою самую главную тайну, слишком тяжело, а открыться и жить, постоянно опасаясь, что тебя бросят, и вовсе невозможно. Не говоря уже о еще более сильном и навязчивом страхе, что в полнолуние он окажется рядом с тобой и погибнет или станет таким, как ты, и никогда тебе этого не простит.

Нет уж, если у него, Бориса, и возникали иногда мысли о том, чтобы жить вместе с Людмилой, сейчас он окончательно убедился, что поступать так ему нельзя. Да, Люда все о нем знает и ничего не боится, и в принципе они с ней могли бы завести детей — это женщины-вервольфы, если и забеременеют, то первое же полнолуние, выворачивающее их организм наизнанку, избавит их от ребенка, а у мужчин таких проблем нет. Но все равно иметь семью для него чересчур рискованно. И вообще, хватит уже болтаться в этой чаще, подслушивать чужие разговоры и жаловаться самому себе на судьбу, пора возвращаться домой и искать новенького!

Он потянулся и вприпрыжку побежал обратно к дороге, без труда ориентируясь в лесных зарослях и выбирая правильный путь по своим собственным следам. Лес вокруг него становился все реже, а тропинки — все шире, и Борис уже приготовился превращаться, как вдруг лесная тишина взорвалась пронзительным женским криком. И раздался он с той стороны, куда ушли Илона и Марк.

С такой скоростью Дымков еще никогда не бегал: ему казалось, что каждый скачок переносил его на несколько метров вперед, хотя это, по идее, было просто физически невозможно.