– Может, расстроилась, что он бросил ее или залетела… – Задумчиво протянул Антон.

– Все это не повод бросать институт, продавать квартиру, скорее наоборот, в таком состоянии вряд ли кто на все парах понесется в отчий дом, рубя все концы. – Резонно возразил Миша. – Нет, тут что то другое. Покруче.

– Я согласна. Антон, у тебя есть адрес Марининых родителей?

– Да. Они тут недалеко в пригороде живут. Так полудеревня, полурайцентр. Я думаю, Мише стоит съездить, потолковать с девушкой .

– Вряд ли она захочет открыть душу такому «тонкому и чуткому» парнишке, как наш Михаил. Поеду я, надеюсь, мне скорее удастся найти подход к ранимой девичьей душе.

– Ну, давай тогда прямо в путь. – Нехотя согласился Корчагин. – До вечера обернешься. Антон, возвращайся и продолжай работать с этим Владиславом Львовичем, будь он неладен, женами поинтересуйся, родителями, ну, не мне тебя учить. А я, пожалуй, опять в университет. Попробую встретиться с героем любовником, сегодня вечером по графику его очередь мыть пробирки. Но сначала я требую полноценного обеда, без подкормки я плодоносить отказываюсь.

Через пятнадцать минут мы все втроем сидели за столиком в маленьком уютном кафе с изумительной русско восточной кухней.

ГЛАВА 7

Городок, где живут родители Татьяны Сергеевны Шишковой, встретил меня не слишком то ласково. Начать с того, что на подъезде к первым домам населенного пункта меня поджидала западня в виде открытого канализационного колодца, замаскированного огромной необъезжаемой ни с какой стороны лужей. Притормозив немного перед неожиданным препятствием, я, как мне показалось, здраво рассудила: ехать надо ближе к центру, наверняка машины, объезжая лужу, стремятся держаться ближе к берегу и дорога наиболее разбита как раз в тех местах. Размышляя таким образом, я смело внедрилась в самый центр «озера», и вот результат – в глухую сижу в канализационном люке. Открыв дверку машины, мне захотелось плакать: грязная жижа достигала практически низа дверки. Окинув взглядом дорогущие кроссовки, изготовленные в Германии совсем не для плавания в жутком болоте, я загрустила еще больше.

– Не надоть было по середке то ехать, милая барышня. Держались бы краешку, потихонечку, глядишь, и перебрались бы на ту сторону. – Вывел меня из транса скрипучий стариковский голосок . Принадлежал он небольшому дедку, мирно сидящему на лавочке у входа в убогий домишко метрах в двадцати от меня.

– А нельзя было сказать об этом чуточку пораньше, пока я не завязла здесь по самые уши? – не на шутку обозлилась я.

– Так ты ведь, милая, не спрашивала. – Дед спокойно продолжал курить сигару, издалека похожую на самокрутку.

– Послушайте, дедушка, вы в этом доме живете? – решила сменить я тактику. – Не могли бы Вы вынести мне какие нибудь сапоги резиновые? А то я прямо и не знаю, как до сухой земли добраться.

– Знаешь, дочка, сколько здесь таких, как ты, ухарей за день застревает? Человек пять . Ты вот и посуди сама, напасешься на всех сапог? То то и оно, что нет. Живем, сама видишь, не больно богато, где денег то взять на лишнюю обувку?

– Так я же верну, мне на две минуты только.

Дед сурово молчал. Представив, в каком незабываемом виде придется предстать перед родными незнакомой мне Марины Шишковой, благодаря этому нелепому приключению, я впала в отчаяние.

– Что же делать? – Я начала постепенно закипать.

– Хочешь, купи сапоги, – подивился моей несообразительности советчик.

– Да как же я отсюда вылезу ?! – Я и сама не заметила, как перешла почти на крик.

– Ладно, давай деньги. – Смилостивился старикашка. – Заверни во что нибудь тяжелое и кидай сюда.