– Да нет. Почему… очень даже похожи. – Невнятно пролепетала я, усаживаясь рядом с Розовым на скамейку, чтобы он не видел смущения на моем растерянном лице. – Именно так я Вас, в принципе, и представляла… Ну, разве что постарше чуть чуть…

– В фартуке, измазанном кровью, и с клыками, как у Дракулы… – Закончил за меня Сергей Давидович и рассмеялся. – Поверьте, девушка, Вы в своем отношении совсем не одиноки. К сожалению. – Видя мое явное смущение, он поспешил сменить тему. – А о ком Вы поговорить то хотели? Только предупреждаю, у меня память не слишком хорошая, помню неординарные случаи, а текучку всякую, уж не обессудьте, не фиксирую… – Представив его ежедневную текучку, я содрогнулась.

– Веселов Михаил Юрьевич. – Парень равнодушно пожал плечами. – От инсульта скончался. – Постаралась освежить его память я.

– Ну и что? От инсульта у нас чуть не половина пациентов умирает. У нас направление основное – кардиология. С утра до вечера инфаркты да инсульты…

Я протянула ему выписку из истории болезни Веселова, любезно переписанную милейшей Олимпиадой Васильевной в архиве. Розов лениво полистал ее и спросил:

– А это не тот покойник, у которого сестрица просто невменяемая? … Ну, точно! Из за нее пришлось кучу ненужных надрезов и анализов делать. Эта дама почему то вбила себе в голову, что ее брата то ли отравили, то ли еще как то уморили… Я то сразу увидел самую типичную картину классического инсульта, но раз человек утверждает… Вот тут, видите? – Ткнул он куда то в середину листа, – анализы крови, результаты исследования почек, печени…

– Ну, и как? Все нормально у него было с остальными органами?

– Я бы не сказал, что идеально. Да и у кого из нас к сорока годам печень сохраняется в чудесном состоянии?… Но к смерти это ни коим образом отношения не имело. Еще я помню, мне показалось, что не слишком задолго до смерти больной употреблял наркотики…

– Были следы от уколов? Или еще что то? – Заинтересовалась я.

– Да нет… Кровь не совсем чистая… так мне показалось… Но я этого не стал в заключении писать.

– Почему?

– Следы слабые, я мог ошибиться. А может, это следы каких то лекарств были…

– Но они же могли спровоцировать инсульт! – Воскликнула я.

– Ни в коем случае. К сердечной деятельности, как я уже говорил, они никакого отношения не имели, это точно. Может, на психику… Зря я Вам, наверное, голову забиваю ерундой всякой. Но это единственное необычное, что запомнилось мне в связи с этим человеком… Ну, и сестра его, конечно. Женщина тайфун. Я даже приударить за ней попытался, да, видно, не то время выбрал для заигрываний… – Я удивилась стойкости Оксаны, не знаю, смогла бы я отмахнуться от ухаживаний такого красавца… Хотя его профессия сильно подрывает его обаяние в моих глазах…

– Значит, Сергей Давидович, Вы твердо уверены, что смерть Михаила Веселова была совершенно естественной?

– Помилуйте! Смерть сама по себе событие противоестесственное, тем более у человека, не достигшего сорока лет. – Воскликнул Розов, доставая еще одну сигарету.

– Но он же и до этого на сердце жаловался. – Этот непонятный доктор, как будто специально, сбивал меня с толку. И Вы сами только что говорили…

– Я от своих слов не отказываюсь. Говорил. И еще раз повторю, что поводов заподозрить, что Веселову помогли распрощаться с жизнью путем отравления или ввода каких то медикаментов, совершенно не просматривается. Я, как врач с большим опытом, настаиваю на том, что пациент скончался от инсульта. И только от него.

– Я не понимаю, доктор…

– Да что же непонятного то? – С досадой воскликнул Сергей Давидович.