– Как то есть зашьешь? Без наркоза?

– Всего один стежок, и сейчас это делается не лошадиными иглами.

Он продезинфицировал рану, порылся в чемоданчике и достал оттуда эластичные скобки. Боль действительно была терпимой.

– Ну вот и все. Намажь антисептической мазью и отдыхай. Я выпишу тебе рецепт на обезболивающее.

Я приоткрыл глаза и увидел Вале, входящую в ванную.

– Спасибо, док, – сказал я искренне.

Опираясь на раковину, он закончил заполнять рецепт и протянул мне листок со словами:

– Не за что. Пожалуй, теперь мне лучше уйти.

– Я провожу тебя, Пьерсильвио, – сказала Вале.

Пьерсильвио! Моя женщина ложится в постель с типом, которого зовут Пьерсильвио! Вот ужас‑то! Я услышал, как хлопнула входная дверь. Вале вернулась в ванную и уселась на крышку унитаза.

– Пьерсильвио? Какое… изящное имя! – съязвил я.

– Заткнись, ладно? Лучше расскажи, что с тобой случилось.

Я слабо улыбнулся и коротко, но красочно пересказал ей события.

– Как ты думаешь, кто были эти сволочи? – спросила она, когда я закончил, и в ее усталых глазах вспыхнули злые огоньки.

– Понятия не имею. Точно не из моих бывших товарищей.

– Ты в этом так уверен?

– Конечно. Если бы они хотели свернуть мне шею, подождали бы у выхода из здания с открытыми забралами. И потом, так они колотят только фашистов, а я, даже порвав с ними, фашистом не стал. – Я покачал головой. – Нет, этих ребят послал кто‑то, кому я явно наступил на мозоль. Повезло, что они оказались не профессиональными бандитами, иначе хрен бы я вывернулся живым.

– Этот «кто‑то» боится, что ты докопаешься до правды об убийстве Алисы Гардони?

Вопрос на миллион долларов.

Я взял тюбик с мазью, которую оставил Пьерсильвио, и начал втирать в раны.

– Не исключено, – ответил я. – Может, кому‑то не понравилось, что я хожу и расспрашиваю. Сегодня виделся с бывшим парнем Алисы. Редкостный, надо сказать, мерзавец. Чтобы навестить его, пришлось силой вломиться к нему в квартиру. – И я поведал о моей встрече с Блондином.

– Он мог наврать тебе с три короба, – заметила Вале, – или рассказать меньше, чем знает на самом деле.

– Я уверен, что он выложил все, что знает, – возразил я. – И результата я добился, что и требовалось.

– Какого результата? Что тебя чуть не убили?

– Нет, я о другом. Я понял: все, что мне рассказывали о зверопанках, – абсолютная правда. Алиса на самом деле жила двойной жизнью, и полиция не желает рыться в этом, опасаясь скандала или боясь оказаться в дураках. К сожалению, сейчас у меня на руках только откровения сутенера, да и те добыты силой – эта сволочь откажется от показаний при первой же возможности. Но когда я нарою достаточно улик, Мирко сможет убедить следователей вновь открыть дело, разыскать клиентов Блондина и проверить их алиби. Если убийство затевалось в их кругу, что‑нибудь обязательно всплывет.

Вале уселась рядом со мной на край ванны и начала растирать мазь по моей спине. Какая сладкая рука!

– Все может оказаться не так, – сказала она. – Клиенты Блондина, конечно, подонки, но это совсем не значит, что они обязательно причастны к смерти Алисы.

– Это другой вопрос. Однако мне сейчас не до посетителей бара «Чинечита». Мне надо узнать больше об Алисе, о том, чем она занималась, перед тем как умереть. Если то, что я узнал, верно, Алиса бросила Блондина год назад. Что за это время могло случиться такого, что заставило кого‑то убить ее? – Я зевнул.