— О ч-чем речь? — захлопал глазами Кевин. — П-почему п-притон?...

— Остынь, Пибоди! В такое логово я не позволю тебе и шагу ступить — ни в святую субботу, ни в любой другой день.

— Ага! Вот ты себя и выдал. Мне не позволишь? А сам, значит, решил пойти? Ай-ай-ай! — Я погрозила любимому пальчиком. — Не выйдет. В горе и радости! В болезни и здравии...

— Я сказал — остынь! — рявкнул любимый. — Обойдусь без цитат из Священного Писания!

— Обойдешься — и ладно, дорогой. Только не нервничай. Еще виски? Мистер О'Коннелл наверняка не откажется.

Я взяла бокал из дрожащей руки репортера.

— М-можно п-поинтересоваться, откуда эта идея о п-походе в п-притон? — выдавил Кевин.

Пришлось взять на себя труд просветить нашего юного друга. Эмерсон, точно заговоренный, что-то бубнил себе под нос. Несколько скомканных фраз из его монолога мне уловить удалось:

— Запереть в спальне? Бред... найдет выход... в щель пролезет... как всегда... дьявольщина!

— Видите ли, Кевин... Где и начинать расследование, как не в подобном притоне. Ахмет ведь не только торговец, но и курильщик опиума. Там же наверняка можно встретить его приятелей и компаньонов. Рыбак рыбака, как говорится... Сама я не большой знаток излюбленных мест лондонских курильщиков опиума, но положитесь на громадный опыт профессора и его знание... Эмерсон! Будь так любезен, прекрати! Ты меня отвлекаешь.

— ...связать по рукам и ногам... и кляп неплохо бы... А как же... плюнуть на это дело?

— О чем мы говорили, мистер О'Коннелл?

Бедный юноша! У него уже тряслись не только руки, но и губы.

— О т-том, м-миссис Амелия, п-почему необходимо нанести в-визит...

— Ах да. Благодарю вас. Итак, притон курильщиков опиума. Это связующее звено с Египтом. До сих пор египетский акцент нашего дела не бросался мне в глаза. Преобладал чисто европейский... я бы даже сказала — британский стиль. Но если подумать... Никто ведь не видел лица «жреца». А вдруг он не англичанин, а именно египтянин, получивший кое-какое образование, но так и не сумевший избавиться от языческих суеверий? Мы уже сталкивались с похожими случаями. Эмерсон! Помнишь того живописного имама, который никак не желал впускать нас в "гробницу Баскервиля "?

Молчание со стороны Эмерсона. Зато Кевин оживился:

— Еще бы! Отлично помню. Рабочие-египтяне были так напуганы, что отказывались продолжать раскопки, пока профессор не устроил целый спектакль с разоблачениями! Да, но... Миссис Амелия! Если за убийствами действительно стоят суеверия египтян... бедняге Ахмету туго придется.

— Это всего лишь предположение, мистер О'Коннелл. Одно из многих. Но сбрасывать его со счетов не стоит. У моего мужа масса друзей и приятелей в самых разных местах... Эмерсон человек скромный, связи свои напоказ не выставляет. Не удивлюсь, однако, если он знаком и с завсегдатаями опиумных притонов...

Ну слава богу! Знаток злачных мест пришел в чувство. Настолько, что сразу бросился в бой:

— И речи быть не может, Пибоди. Забудь. Выбрось притоны и прочую дрянь из головы.

— Переоденусь-ка я, пожалуй, в мужской костюм... Точно! Лучше не придумаешь! Женщина наверняка привлечет к себе внимание... к тому же брюки гораздо удобнее...

Эмерсон обозрел меня с ног до головы. И обратно.

— Совсем рехнулась? Какие брюки, Пибоди?! Чем ты, скажи на милость, замаскируешь свою.