Майор вцепился в дверную ручку, а затем со всего размаха ударил кулаком по двери. Он потерял Лизетт. Бежать за ней не имело смысла. Дитер повернулся и твердым шагом вернулся к столу. Похлопывая по нему ладонью, он проклинал Жильеса и Кальдрона, пытался обуздать гнев и отчаяние.

Поль Жильес и Андре Кальдрон. Дитер собирался задать им те же вопросы, которые задавали в гестапо. О ячейках Сопротивления в окрестностях Сент-Мари-де-Пон. И если бы они ничего не сказали ему, в гестапо им сумели бы развязать языки. На допросах молчат либо необычайно храбрые, либо необычайно глупые. Они дали бы информацию, назвали бы имена. И тут все подозрения Дитера насчет велосипедных прогулок Лизетт и появления в замке Элизы переросли в твердую уверенность. Теперь у него не оставалось ни тени сомнения в том, что среди тех, кого могут назвать на допросе Жильес и Кальдрон, окажутся Элиза Дюра и Лизетт де Вальми.

Дитер выругался. В штабе уже знали об аресте англичанина и французов, поэтому ему не удастся найти никакого предлога, чтобы освободить их. Но отправить французов в Кан — значит собственными руками передать гестаповцам и Лизетт.

При этой мысли Дитер похолодел от ужаса. Надо действовать, и как можно скорее. Нельзя, чтобы Жильес и Кальдрон попали в руки гестапо. Над Лизетт нависла слишком большая опасность.

Дитер подошел к телефону, решив отдать приказ, чтобы пленных немедленно расстреляли, однако трубку так и не снял. Весьма опрометчиво уничтожить их, получив указание гестапо доставить пленных в Кан для допроса. Возникнет гораздо меньше подозрений, если они будут убиты при попытке к бегству.

Дитер сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Как же поступить, чтобы не потерять Лизетт бесповоротно? Сейчас она возмущена его действиями. Если же пленные погибнут, девушка проникнется к нему холодной молчаливой ненавистью. И все же их необходимо уничтожить — ради ее же блага.

Достав из кармана небольшую связку ключей, Дитер подошел к окну. Стальная решетка защищала столовую от проникновения снаружи. С одной стороны она висела на петлях, прикрепленных к фрамуге, с другой — запиралась на замок, чтобы ее можно было открыть в случае пожара. Дитер быстро отпер замок. Витражное стекло позади решетки открывалось наружу, а подоконник находился всего в трех футах над землей.

С этой стороны замка не было ни ухоженного розового сада, ни конюшен, ни дворика. Полоса голой земли отлого спускалась к скалам. Майор заметил, что низкие облака заволокли солнце, а земля, окутана туманом. Он задумался. Только дурак мог бы попытаться сбежать этим путем, но и такой шанс для Жильеса и Кальдрона предпочтительнее, чем верная смерть, ожидающая их в Кане.

Нахмурившись, Дитер закрыл решетку, но не запер ее и подошел к телефону.

— Приведите ко мне школьного учителя.

«Интересно, как этот Жильес будет держаться на допросе? — подумал майор. — Тощий, тщедушный на вид, однако именно такие часто оказываются самыми стойкими». Дитер очень надеялся, что во время допроса Жильес выдаст Лизетт, тогда ему гораздо легче будет осуществить свой план. Майор от души надеялся, что Поль Жильес не внушит ему уважения.

Выждав несколько секунд, Дитер крикнул:

— Войдите. — Будь он сам на месте Жильеса, даже самые изощренные пытки не заставили бы его выдать Лизетт. Но он, Дитер, любит эту девушку и дорожит ее жизнью куда больше, чем своей. А она из-за Жильеса и Кальдрона прокляла его.

Майор выругался сквозь зубы, когда часовой ввел в столовую Жильеса. В разбитых очках и с окровавленным лицом, учитель выглядел жалким, но глаза его дерзко сверкали.

— Сволочи! — крикнул Жильес, когда его, со связанными за спиной руками, бесцеремонно подтолкнули к стулу.