Битей в последний момент настояла, чтобы он сфотографировал ее с женихом на балконе. На заднем плане фото запечатлелась прекрасно отделанная сторожка, а в ней – мужчина и женщина. Они занимались любовью, причем при желании их можно было хорошо разглядеть.

Ник просто остолбенел, когда узнал мужчину на фотографии. Им был Джей Фицджеральд Дуглас – образец высокой нравственности и безупречной репутации.

В свои шестьдесят он был легендарной личностью. Получив в наследство убыточный семейный бизнес и превратив дело в многомиллионное предприятие, он ударился в филантропию и стал вкладывать солидную часть своих прибылей в публичные библиотеки и церкви.

Его высоконравственные жизненные устои были в Сан-Франциско притчей во языцех. Последнее время все газеты писали о его возможной отправке в качестве американского посла в одну из стран Ближнего Востока. Все считали дело уже решенным – необходимо было только получить одобрение весьма строгого в вопросах нравственности и морали конгресса. А поскольку Дуглас представлялся в этом смысле абсолютным образцом, то в решении конгресса никто не сомневался.

А теперь выходило, что этот ходячий памятник высокой нравственности развлекался в сторожке с девицей, которая по возрасту годилась ему во внучки!

Принимая во внимание то, что бандиты Дугласа повредили Нику плечо, разворотили его лабораторию и доставили беспокойство страховому агенту, теперь вполне можно было бы потребовать со старика компенсацию. Ник нарушит свое железное правило и продаст эти чертовы снимки газетам, а деньги передаст Мо.

Такое решение он принял, прежде чем отправиться к Дейзи. Ник прекрасно понимал, что бандиты, не получив того, что хотели, обязательно наведаются еще раз. Дать им отпор до тех пор, пока болит рука, он не сможет, поэтому и решил обратиться к Дейзи.

Ему была нужна охрана, Дейзи – работа.

Ощутив на себе пристальный взгляд, Дейзи резко выбросила руку вперед, едва не коснувшись своим указательным пальцем носа Ника:

– Не смей меня разглядывать! ; Ник, схватив руку за запястье, отвел ее.

– Я просто задумался, – ответил он и отпустил руку.

– Тогда, может быть, ты все-таки скажешь, зачем тебе понадобились мои услуги? – процедила сквозь зубы Дейзи и гневно сверкнула глазами. – Почему такой крутой парень, как Николас Слоун Колтрейн, не обратился в какую-нибудь солидную компанию в центре города?

– А кто сказал, что я туда не обращался? Только там и цены соответствующие, Блондиночка.

– А я, значит, поставщик второсортных охранников?! – Дейзи встала и указала Нику на дверь:

– Пошел вон! Я поняла с самого начала, когда увидела твое лживое лицо, что с тобой не надо связываться!

Теперь она стояла перед ним в полный рост – огромные сверкающие глаза, пылающие от возмущения щеки.

– Я говорю правду, Дейзи, – попытался оправдаться Ник. – Твои услуги – это как раз то, что я могу себе позволить.

Она раздраженно фыркнула, но все же села и, многозначительно взглянув на «Ролекс» на его запястье и дорогой кашемировый свитер, спросила:

– Ты действительно думаешь, что я поверю, будто бы у тебя напряг с деньгами?

– Да, черт возьми, у меня напряг! Семейные деньги давно закончились, и я живу на собственный заработок. У папочки было шесть жен, и они не дешево обошлись, особенно в моменты расставаний.

Его папаша и вправду был мотом, и Дейзи об этом знала.

– Да ладно! Твой отец не дал ни гроша, когда вышвырнул меня и маму из этой белой громадины, которую вы, Колтрейны, называете домом. Могу поспорить, что он прилично нагрел руки, когда сфабриковал всю эту мерзкую чушь про мою мать и продал информацию газетам.