Бородкин (подходя к Авдотье Максимовне). Авдотья Максимовна, не плачьте, перестаньте-с. Теперь вас никто обидеть не смеет-с. Никому не позволю… самому Максиму Федотычу, провалиться на этом месте!..

Авдотья Максимовна. Иван Петрович! любите хоть вы меня, меня никто не любит. Весь свет на меня!

Бородкин. Помилуйте, Авдотья Максимовна, есть же во мне какое-нибудь чувство; я ведь не зверь, и во мне есть искра божья!

Авдотья Максимовна. Иван Петрович! я за вас буду вечно богу молить, вы заступились за бедную девушку. Уж коли тятенька говорит вам, что вам нужно девушку честную, чего же мне ждать от других-то?.. Этакую муку терпеть!.. Меня б на неделю не стало!.. Кабы кто видел мою душу!.. Каково мне теперь!.. Я честная девушка, Иван Петрович – я вас обманывать не стану. Скажите вы это всем и тятеньке.

Русаков (пораженный). Эх-ма, сват, состарелся я, а все еще глуп. За что я ее обидел? Во гневе скажешь слово, а его уж не воротишь. Слово-то, как стрела. Ведь иногда словом-то обидишь больше, чем делом! Так ли, сват?.. А это грех… Дунюшка, словечко-то у меня давеча всердцах вырвалось, маленько оно обидно, так ты его к сердцу не принимай. Самому было горько, ну и сказал лишнее.

Авдотья Максимовна. Тятенька! простите меня.

Русаков. Бог тебя простит, ты меня-то прости! (Целует ее.) Нет, Иванушка, я тебе ее не отдам!..

Бородкин. Как же это, Максим Федотыч? Это на что ж похоже-с?

Русаков. Коли хочешь ее взять, так переезжай сюда, и с матерью, и будем жить вместе.

Бородкин. Это-то все одно-с, а то было уж я перепужался.

Русаков. Сестра, поди сюда!

Входит Арина Федотовна.

Явление четырнадцатое

Те же и Арина Федотовна.

Арина Федотовна. Что вам угодно, братец?

Русаков. Ну, прости меня!.. Теперь, на радости, не ссорятся!

Арина Федотовна. И, братец, что это вы!.. Да смею ли я обижаться?..

Маломальский. А я… все-таки… примерно… его не отпущу…

Русаков. Кого его?..

Маломальский. Барина… То есть ни копейки, примерно, за постой…

Русаков. Ну, уж я за него заплачу, только чтоб он убирался поскорей.

Маломальский. А что, сват, угощение будет?

Русаков. Будет, как не быть. Мы еще и не ужинали. Сестрица, приготовь-ка нам что-нибудь, поздравить жениха с невестой.

Арина Федотовна. Сейчас, братец.

Маломальский. Ну, уж теперь, сват, я загулял… уж теперь вплоть до свадьбы. Там хозяйка как хочет, а я, примерно, гуляю!..

Комментарии 

Составитель тома Г. И. Владыкин.

Подготовка текста пьесы и комментарии к ней С. Ф. Елеонского.

Печатается по первому прижизненному собранию сочинений Островского (Сочинения А. Островского, том первый, С. Петербург, 1859, изд. Г. А. Кушелева-Безбородко). Отдельные ошибки и искажения, вкравшиеся в текст этого издания, выправлены по автографам и по тексту первого издания комедии.

Над комедией «Не в свои сани не садись», которая первоначально называлась «От добра добра не ищут», Островский работал в 1852 году. 6 октября этого года М. П. Погодин отметил в своем дневнике, что «прослушал» ее (в чтении самого драматурга), а 19 ноября Островский уведомлял Погодина, что «новая пиэса» уже отправлена в театральную цензуру (письмо к М. П. Погодину от 19 ноября 1852 г., Сб. Библиотеки им. В. И. Ленина, 1939, IV, стр. 16).

Комедия «Не в свои сани не садись» впервые была опубликована в журнале «Москвитянин» за 1853 год (Љ 5) и в том же году вышла отдельной книжкой.

Раскрывая идейный замысел пьесы «Не в свои сани не садись», Добролюбов писал: «Смысл его тот, что самодурство, в каких бы умеренных формах ни выражалось, в какую бы кроткую опеку ни переходило, все-таки ведет, по малой мере, к обезличению людей, подвергшихся его влиянию; а обезличение совершенно противоположно всякой свободной и разумной деятельности; следовательно, человек обезличенный, под влиянием тяготевшего над ним самодурства, может нехотя, бессознательно, совершить какое угодно преступление и погибнуть – просто по глупости и недостатку самобытности» (Н.