— Один? — я даже сама не поняла, как у меня вырвался этот вопрос, но было поздно.

Мельников с удивлением повернулся ко мне:

— Ба, да ты ревнуешь, что ли, Жигульская?

— Больно надо. Просто поинтересовалась.

— Учитывая, что просто так ты ничего не спрашиваешь, признаюсь сразу — компания была сугубо мужская, коллеги по работе, — усмехнулся Кирилл. — Это было нечто вроде выездного совещания.

— А говоришь — отдыхал.

— Ну, не все же время мы совещались, правда? Отдохнуть тоже успели.

«Забавная, однако, у тебя контора, — подумала я. — Вряд ли маленькая фирмочка может позволить себе такие вояжи для сотрудников». Опять чудится мне вранье, а я никак не могу ухватить конец нити, и это раздражает.

— Подвох ищешь? — неожиданно спросил Мельников, и я вздрогнула — неужели ухитрилась вслух что-то шепнуть? Со мной подобное иногда случается, если я задумалась.

— Какой подвох? Я тебе не жена, чтобы кругом подозревать, — я пожала плечами и постаралась не отворачиваться в окно, хотя очень хотелось.

— Почему ты такая? Даже соврать ленишься, — как-то грустно констатировал Кирилл. — Ну, сказала бы — да, ищу, потому что ревную. Может, мне было бы приятно.

— А мне, может быть, не было бы. Так зачем напрягаться?

— Сколько тебя знаю, Варька, ты всегда лишних движений боялась. Все рассчитывала так, чтобы не суетиться. Может, потому и рванула так высоко, а? Пока мы тут в мелочах копались, ты четко по продуманному плану шла.

— Я никак не пойму — тебе моя карьера покоя не дает, что ли? Ты и спишь со мной так, словно наказываешь за это, — усмехнулась я.

— Может, это я себя наказываю, когда сплю с тобой, не думала? — парировал Мельников с улыбкой. — Ты представляешь, каково это — знать, что твоя женщина успешнее тебя?

Я снова пожала плечами:

— Ну, так спи с секретаршей — у нее карьера уж всяко менее успешна, чем твоя. Зачем над собой издеваться? Или у тебя извечный мужской комплекс таким образом реализуется — хоть в постели, но ты главнее? Прямо бесовреберный идиотизм какой-то…

— Что? — захохотал Мельников. — Бесовреберный? Это как?

— Это когда бес в ребро, Кирочка. Захотелось тебе острых ощущений в немолодые уже годы.

— Ну, с этой точки зрения ты — несомненное острое ощущение, даже без вариантов. Но вот с идиотизмом перегнула.

— Обиделся?

— На другую обиделся бы. А ты всегда такая была. За то и люблю столько лет.

Ну, вот зачем он опять начинает эту тему? Какая любовь, что он говорит? Любовь…

— Ты не знаешь, как это, — сказала я, отвернувшись-таки в окно.

— А ты?

— И я не знаю, к сожалению. Почему мы остановились?

— Приехали.

Я никогда не понимала Тверскую, уж не знаю почему, но она всегда казалась мне неуютной и какой-то бестолковой. Я слишком давно живу в Замоскворечье, и вот там мне все родное, другие же районы города не вызывают никаких положительных эмоций. Светик называл это «урбанистическим снобизмом».

— Ты чего оглядываешься? — спросил Мельников, запирая машину. — Слежку ищешь?

— Что за глупости? Кому надо следить за мной?

— Что — совсем нет конкурентов? Никому дорогу не перебегала? — Этот вопрос был задан в шутливой манере и с легкой улыбкой, но мне не понравился — я, разумеется, оглядывалась невольно как раз по причине мерещившейся в последнее время слежки.