– Вот именно. Так оно будет лучше.

Вспоминая этот во всех отношениях примечательный ужин, я до сих пор не знаю – а не было ли происшедшее в этот вечер одним большим эльфийским розыгрышем? Ведь Эррон знал откуда‑то заранее. Или предчувствовал. Понятия не имею. Ничего с эльфами нельзя знать наверняка.

Гости действительно заявились, едва мы успели отобедать. Загорелый высокий парень представился Фархом. Второй, бледный и худой, с неправдоподобно широкими для его сложения плечами, назвался Харраном. Оба они носили знаки различия Боевого Ордена, но у Харрана не было с собой Клинка Боли. Отчего бы это? К тому же на нем были еще какие‑то цацки, мне неизвестные. Стоит призадуматься.

Загадка разрешилась сама собой, когда я пригласил гостей помыться с дороги: уж в чем‑чем, а в горячей бане у эльфов толк знают. Харран оживился и тут же принялся стаскивать с себя пропотевшие в дороге одежды, а Фарх заюлил, заныл: дескать, и голову ему напекло, и задницу он седлом натер, и вообще он лучше посидит в холодке. И Харран, уже полураздетый, вдруг мигом ощутил боль в животе и принялся вновь одеваться. С трудом подавляя ярость, я принялся уговаривать Фарха все же помыться: нет, мол, лучшего средства от хворей. Для перегретого человека с натертой задницей Фарх согласился необыкновенно легко. Харран же мигом последовал его примеру: вдруг да и ему полегчает?

Спровадив их обоих в баню, я сел на крыльце и сжал голову обеими руками, словно гнев иначе разорвал бы ее. Дело ясное: Фарх хотел что‑то сказать мне без Харрана, а Харран упорно не желает оставить его со мной наедине. Да и не только со мной. Похоже, он считает, что я кого‑то спрятал в бане, с кем Фарх хочет перекинуться словом. Неужели такое могло произойти в нашем Боевом Ордене? Да, темные дела творятся в мире людей.

Вскоре заявился Тенах с охапкой чистой одежды для путников, вошел в баню и вышел оттуда почти сразу. В выражении его лица нельзя было ошибиться, хотя определить его подходящим словом я бы затруднился. Гнев? Негодование? Презрение?

– Тебе тоже не понравился Харран? – осведомился я.

– С‑стукач столичный! – прошипел Тенах.

Значит, моя догадка верна.

– А ты не ошибаешься? – на всякий случай спросил я.

– Какое там! – Тенах безнадежно махнул рукой. – Уж поверь мне. Я в свою бытность настоятелем этой мрази понавидался знаешь, сколько? Я их теперь прямо под землей чую.

– Я тоже подумал что‑то в этом роде, – признался я. – Клинка Боли у него нет.

– Ожога, между прочим, тоже, – Тенах выразительно сплюнул. – Мерзавцы! Привыкли чужими руками жар загребать!

Я его понял. Действительно, после того, как Боевой Орден обзавелся оружием, разящим нечисть, столичные умники попытались конфисковать его в свою пользу. То‑то вытянулись у них физиономии, когда выяснилось, что чудесные свойства такой клинок обретает только в руках истинного владельца! Возможно, именно это свойство нашего оружия и спасло Орден от расформирования.

– А вот Фарх, похоже, наш, – предположил я.

– Этот – да. Я еще его старшего брата знавал. Фарх был тогда еще совсем пацаненком сопливым, но узнать можно. Хороший парень. И вся семья у них такая. Нет, Фарх – свой. Интересно, что за весточку он нам привез? Видно, что‑то важное, раз столичные штукари приставили к нему своего человека.

– Выясним. Только прежде, чем говорить с Фархом, Харрана надо куда‑то убрать.

– Уберешь его! Тенах выглядел не столько разъяренным , сколько попросту усталым. – Пристал, как репей к собачьему хвосту. И не мечтай даже!

– Если понадобится, я его свяжу и засуну в дупло, – пообещал я.

Но связывать Харрана не пришлось.

Покуда гости мылись и переодевались, в доме творилось нечто вроде малой гражданской войны.