Гульнара среагировала на вопрос, открыла глаза, покрутила головой, чтобы освободить рот — потому что она была закутана в полотенца, халат и коврик так, что торочили только глаза и нос. Запрокинула голову и обвела всех троих мутным взглядом. Булат почему-то подумал, что ей сейчас запросто может казаться, что у нее в глазах троится. Ну, перед ней были трое черноволосых мужчин примерно одинаковой комплекции. Следующие слова показали, что ей так не показалось.
— Ну, чего смотрите? Попить дайте.
— Пиздец… — тихо выдохнул рядом Рус. И Булат с ним от души согласился.
* * *
— Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое, Рус.
— Да что я такого сказал, мама!
— Ты отказываешься ехать с сестрой к морю.
— Мама, и мне, и Гульнаре давно есть восемнадцать! И Гуля сама в состоянии съездить на море!
— Твоя сестра — молодая незамужняя девушка. Она не поедет на курорт одна, без сопровождения мужчины из семьи.
Рустаму осталось только закатить глаза. У них вроде бы такая уже совсем современная семья. А потом внезапно, не пойми откуда вдруг вылезает вот такое!
— Я напомню тебе, — мама говорила спокойно. Она вообще никогда не кричала. Но Рустам не раз ловил себя на том, что ему все труднее и труднее в чем-то отказывать матери, спорить с ней. А ведь, казалось бы, он становится старше, мудрее. Но нет. Не в отношении мамы. — Твоя сестра очень тяжело болела этой зимой. У нее был бронхит. Она лежала в больнице и прошла там серьезный курс лечения антибиотиками.
— Я помню, мама! Я каждый день ездил к ней в больницу!
— Плохо помнишь, — так же спокойно ответила мать. — Доктор сказал, что Гуле непременно надо к морю.
— Ну, так пусть и едет!
— Я тебе уже все сказала. Так нельзя. Отец будет против. И если ты в самом деле не можешь… — это «не можешь» явно означало «не хочешь». — Значит, с Гульнарой поедет отец. У него, правда, сейчас там на работе все очень плотно, но…
Рустам вздохнул, смиряясь с неизбежным. Отпуск его, конечно, накрылся, но, в конце концов, есть возможность сторговать себе еще один ближе к концу лета или в сентябре. Он ведь не самый последний человек в агрохолдинге. И связи имеются — на самом верху. Выше некуда.
— Отцу ты тоже выдашь в нагрузку Лиану и Карину?
Танзиля Ильмановна укоризненно посмотрела на сына и покачала головой.
— Зачем ты так плохо шутишь, сын?
Рус еще раз вздохнул, а потом сделал пару шагов и обнял маму.
— Прости. Ну, поеду, поеду я. Я все понимаю, Гуля после болезни, ей надо. И даже понимаю, что ей и в самом деле не стоит ехать одной — мало ли. Но она же едет с подружками! Втроем!
— И они все трое — молодые незамужние девушки, — упрямо повторила мать.
— И я теперь должен пасти трех девиц!
— Это твой долг, как мужчины.
— Мама, ты просто хочешь пристроить меня к одной из них, признайся!
Танзиля Ильмановна мягко рассмеялась.
— Кстати, кто тебе больше нравится — Карина или Лиана?
— Никто!
— Ну, значит, просто присмотришь за девочками.
Рустам вздохнул в последний раз, окончательно смиряясь с неизбежным.
— Ладно. Покормишь меня, мам?
— Хинкали будешь?
— Буду.
* * *
Наступило его любимое время суток. Когда дети уже легли спать, и можно сесть за стол и попить с женой чаю. Марат отчетливо понимал, что эту привычку он принес в новый брак из брака старого. |