Джинни слегка улыбнулась, посмотрела на нее и снова опустила глаза. Потом произнесла что-то еле слышно, и Джо засмеялся.

Элис надеялась, что сумела показать свой дружеский настрой и развеяла его сомнения.

— Боюсь, мне пора уходить. — Джо посмотрел на часы. — Приду утром, пораньше, как только смогу. В десять репетиция, потом еще одна в три, но я выкрою часок и свожу вас на ланч.

Элис машинально улыбнулась и тут осознала: Джо сейчас уйдет, и она останется наедине с Джинни.

— Хочешь кофе на дорожку? — спросила она почти в отчаянии, потому что он допил свое пиво, потому что он надел плащ, потому что он уже направился к двери…

— Эл, мне пора. Совсем поздно. Спасибо — и до свидания.

— До свидания, — отозвалась Элис, глядя, как он выходит в ночь. — Джо!..

Но он уже переступил порог, и оранжевый свет фонарей провожал его.

— Спокойной ночи, — пробормотала Элис.

Она не могла вспомнить, о чем собиралась ему сказать.

Повернувшись, Элис увидела Джинни. Девушка вежливо ждала у лестницы, улыбаясь мягкой, понимающей улыбкой. Ее глаза прикрывала тень, словно маска. Элис попыталась улыбнуться в ответ, встряхнула отяжелевшей головой и пошла на кухню.

— Джинни, хочешь выпить? — сделав над собой усилие, предложила она.

— Спасибо. — Джинни говорила тихо, но четко и ясно, чуть насмешливо, с правильным произношением. — Ты не против, если я поднимусь наверх и переоденусь? Мне будет гораздо удобнее.

— Разумеется! — Теперь Элис улыбалась непринужденно, от души. Может быть, потому что Джо ушел. — Боюсь, наверху все по-походному, у меня было мало времени для подготовки. Вешай одежду в гардероб, если хочешь, а понадобится что-нибудь, зови меня.

— Спасибо, я справлюсь сама.

— Можешь не торопиться.

Джинни не ответила — она уже поднималась по лестнице.

Такая застенчивая, да еще вдали от дома, подумала вдруг Элис и устыдилась собственной неприязни. Наверное, она вела себя слишком грубо, поэтому Джинни и не отзывается. Надо постараться разговорить ее.

Элис вспомнила свои добрые намерения, обругала себя и решила подружиться с Джинни. Ей сразу стало легче. Она повеселела, поставила чайник, приготовила две чашки и открыла коробку печенья. Выкладывая его на тарелку, даже начала тихо напевать.

Один

Сегодня она опять мне приснилась. Зачем я об этом говорю, когда она снится еженощно, каждый раз в новых чудовищных нарядах? Мои сны переполнены ею, как разбухший от яда плод. Зачем писать об этом? Ведь ее лицо глядит на меня с любой страницы, ее тонкие пальцы сжимают мою руку, когда я берусь за перо. О Розмари…

Ее присутствие — как аромат духов в воздухе, ее голос — как звук свирели. Этой ночью она привиделась мне: в сером платье, с цветами в руках, с развевающимися на ветру рыжими волосами. Она шла по берегу реки, где растет высокий болиголов, и что-то напевала. И я подумал: эта женщина потерялась, попала в беду. Встал и пошел к ней через кладбище, но споткнулся, а она обернулась и заметила меня. Кажется, она ничего не сказала, но я увидел у нее в руке какой-то круглый шарик, вроде бусины. Розмари протягивала его мне и улыбалась. Сквозь эту маленькую бусину летел ветер, производя странный тоскливый звук. Я взял шарик и увидел в нем свое искаженное лицо. Мой рот был широко распахнут в крике. Шарик становился все больше и больше, сквозь выпуклое стекло проступали деревья и дома, кусты и дорога, рельсы, идущие через лес…

Я испугался и огляделся. Вокруг — никого. Только рельсы, деревья и отдаленный шум мотора. Я посмотрел вверх и понял: она там. Она все время была там и глядела вниз, ее волосы развевались, глаза казались бездонными, как колодцы смерти, и огромными — больше мира.