— Дети пьют его, и им это нравится.
Он проигнорировал удивленный взгляд Ксинны, — Если бы мы вырастили их, может, мы смогли их приручить. Возможно, мы могли бы даже обучить их, чтобы другие Мяучелы не нападали на нас.
— Это ничто иное, как собаки, — сказала Ксинна растерянно. Уже первый детёныш Мяучела выходил из своей матери. Ксинна стояла, замерев, когда умирающее животное с легким рычанием боли повернулось, чтобы разгрызть мешок, в котором было его дитя, и облизать его. Детёныш издал слабый звук, прижался к животу матери, нашел сосок и начал сосать. Спустя мгновение К’слерин спросил, — Что это за шум?
Детёныш Мяучела урчал, но это было довольное урчание.
— Он счастлив, — сказала Тария с улыбкой. — Он со своей матерью, и его кормят.
— Точно так же как телята — они не издают этот звук, но можно увидеть, как они счастливы, когда за ними ухаживают их матери, — согласился В’вин. Он сделал шаг ближе к клетке. Мяучело подняла голову и утробно зарычала. Потом её бока сжались, она издала жалобный крик, и её мышцы вытолкнули следующего детёныша. Кровь потекла ручьем из её носа, и она уронила голову на землю, издавая слабый шум, как скулящая собака.
Тария шагнула вперед, вынимая кинжал.
— Что ты делаешь? — спросила Ксинна, схватив её за руку, и потянула обратно.
— Она не может разорвать мешок — детёныш задохнется, — пояснила Тария. — Я хочу помочь.
— Она убьёт тебя! — закричала Ксинна.
Тария повернулась к ней, её глаза были усыпаны слезами. — Мы не можем просто позволить ей умереть вот так!
Самка еще раз всхлипнула от боли, её бока снова вздымались, она рожала третьего детёныша.
Тазит’, - крикнула Ксинна, объяснив ему свой замысел, и сказала остальным, — Назад!
Оттолкнув Тарию назад, она вынула свой собственный нож, а Тазит’ взмыл в воздух, быстро развернулся и ударил хвостом точно в середину одного из брёвен, из которых построили клетку. Затем она протиснулась в щель и присела, держа нож перед собой.
Мяучело подняла голову и зарычала низким голосом, но не смогла двинуться, чтобы защитить себя, так как еще одна схватка объявила о появлении четвертого детёныша. Самка издала последний стон и закрыла глаза, когда детёныш Мяучела был на половине пути.
— Похоже, она мертва, — сказал В’вин, протиснувшись сквозь щель после Ксинны. — Смотри, она не дышит.
— Вырезайте малышей из мешков, — умоляла Тария. В’вин посмотрел на Ксинну. Вздохнув, она шагнула вперед и опустилась на колени возле ближнего Мяучела, с ножом всё еще наготове. Она разрезала его мешок, затем повернулась к следующему, и тут первый начал нежно мяукать.
— Я достану последнего, — сказал В’вин, стоя на коленях и осторожно вытянув последнего детёныша из матери. Ловко он отделил мешок и освободил малыша. Тот тоже тихо замяукал и стал беспокойно совать свою голову в руки коричневому всаднику, словно разыскивая сосок.
— Мы поставили двойную дверь на клетку, сняли крышку, и кто-то должен находиться с ними почти каждый день, — сказала Ксинна К’дану и К’слерину в конце семидневки. Она нахмурилась и добавила, — Тария назвала её Разз.
— И что ты думаешь об этом?
Ксинна пожала плечами, глядя вдаль, чтобы собраться с мыслями, — Я думаю, слишком рано говорить об этом, — призналась она. Её голос стал твёрже, и она добавила, — Часть меня просто хочет убить их сейчас, или, может быть, вернуть назад, в дикую природу, но что, если они снова нападут на молодняк!
— Но птенцы ведь в безопасности здесь, наверху?
— Да, — неохотно согласилась Ксинна. |