На обратном пути, стоя на задней площадке трамвая, я поделился своим недоумением по поводу происшедшего с Горским, на что тот только развёл руками.

— Они просто пытались замять это дело, Кирилл, — проговорил Мишка. — Проступок, как ни крути, был серьёзный, и оставить его без внимания дирекция не может. А тут удачная возможность, как говорит отец, "развести бойцов по углам". Своё наказание получили и они и мы, при этом китежцы не потеряют лицо, позволив штатскому учреждению наказывать своих курсантов, а наша дирекция показывает, что не позволяет лезть военным в чужую епархию. К тому же, если бы мы получили своё наказание прямо сейчас, а китежцы лишь через год, учиться в нашем заведении им стало бы очень некомфортно. Вот так.

— Логично, — кивнул я. — Вот только меня не оставляет мысль о странности такого резкого решения вопроса с обменом. Фактически, в нас просто ткнули пальцем и сказали: "поедете ты и ты". Никакой подготовки, никаких списков и утверждения кандидатов. Да что там, мы же несовершеннолетние! А тут даже слова не было сказано о переговорах с опекунами или родителями.

— М-да, странная спешка, — покачал головой Михаил. — Но в остальном…

— Ну? — поторопил я приятеля.

— По поводу несовершеннолетних… Ты устав читал? — осведомился Горский и заметив мою заминку, вздохнул. — Понятно. А вроде не дурак… Ладно, объясняю. Все вопросы обучения студентов, курсантов и слушателей с момента поступления и до выпуска решаются только Учёным Советом Университета. Ни опекуны, ни родители, ни сам Княжеский совет не имеет права вмешиваться. А наше училище, как ты должен помнить, является частью Ладожского Университета. — Словно в подтверждение своих слов, Михаил ткнул пальцем в кокарду на своей фуражке, где красовался герб того самого учебного заведения.

Вот тут у меня в мозгу и щёлкнуло. Вспомнились исторические очерки читанные мною ещё в той жизни. Очерки об учебных заведениях средневековья и их положении в государствах.

— Право на герб, право на самоуправление… — пробормотал я.

— Право суда и прочее… — подхватил Горский. — Именно. Университет, со всеми его отделениями, училищами и школами, это, фактически, государство в государстве. Разве что, вместо налогов живёт за счёт платы за обучение.

— А Классы?

— Пф. В том-то и дело, что это детище военного ведомства Русской конфедерации. Отсюда и все эти танцы с обменами и дипломатические игры с наказаниями, — ответил Михаил и, помолчав, добавил, — ну, я так думаю.

— Вот же ж, — я еле сдержался, чтоб не выругаться. — Интересно, и почему никто до сих пор не додумался прижать этот пережиток средневековья?

— Ха… — Михаил весело ухмыльнулся. — Может быть потому, что большинство людей что-либо значащих в политике, когда-то были студентами? А может быть потому, что все университеты связаны между собой огромным количеством договоров, статутов и соглашений? И стоит надавить на один, как за него вступятся все?

— Уважаемый Михаил Иванович, мне кажется, у нас есть интересная тема для частного разговора… в более… спокойной обстановке. Что скажете? — медленно проговорил я, не сводя взгляда с собеседника. Горский насторожился и стёр улыбку с лица.

— Ну, если вы настаиваете, Кирилл Миронович, — после небольшой заминки, ответил он, подхватывая мой тон. — Сегодня вечером, у нас?

— После ужина, — согласился я и, глянув в окно, дёрнул Мишку за рукав.