– Нарушителей будем привязывать к койкам насильно, а когда корабль ляжет на курс, я сам определю им меру наказания.
В нашем отсеке не было видно ни одного дежурного. Нам оставалось лишь сидеть и ждать. Я познакомился с соседями по каюте; ребята были кто постарше, кто помладше. Один из них, белобрысый семнадцатилетний бугай по имени Эдвардс – Горлодер Эдвардс – от ожидания скоро устал. Я его не виню; казалось, прошло уже несколько часов, а обедом и не пахло. Я решил, что о нас забыли.
Эдвардс слонялся у двери, то и дело высовывая голову в коридор, и наконец не выдержал:
– Это просто смешно! Не можем же мы так сидеть весь день! Я пойду выясню, в чем дело. Кто со мной?
– Капитан не велел выходить, – отозвался чей-то голос.
– Подумаешь! Что он с нами сделает, интересно? Это над экипажем он царь и Бог.
Я заметил, что капитан на корабле – полновластный хозяин, но Эдвардс меня оборвал:
– Чушь собачья! Мы имеем право знать, что тут творится – и имеем право на обед. Кто со мной, спрашиваю?
– Нарываешься на неприятности, Горлодер, – предупредил кто-то из ребят. Эдвардс умолк; думаю, замечание его несколько отрезвило, но отступить он уже не мог.
– Слушайте, – сказал он наконец, – у нас ведь должен быть дежурный, а его нет. Предлагаю: вы избираете меня дежурным, а я тащу сюда жратву. Идет? – И, поскольку возражений не последовало, объявил: – О’кей, я пошел. Прошло буквально несколько секунд, и в дверях появился дежурный с большим ящиком в руках. Раздав всем по порции обеда, он обнаружил, что осталась одна лишняя. Дежурный сосчитал койки и спросил:
– У вас в каюте должно быть двадцать человек? Мы переглянулись, но ничего не ответили. Дежурный вытащил список и принялся выкликать по именам. Эдвардс, понятное дело, не отозвался, и дежурный уволок его порцию с собой. Вернувшись, Горлодер увидел, как мы уплетаем обед, и поинтересовался, где его порция. Мы объяснили.
– Чтоб вам пусто было! – воскликнул он. – Не могли оставить жратву, да? В хорошенькую же компанию я попал! – И снова вышел за дверь. Но далеко уйти ему не удалось. Совершенно обозленного, его привел дежурный и пристегнул ремнями к креслу.
Когда мы достигли стадии ковыряния в зубах, на потолке вновь осветился экран. На сей раз на нем показалась Луна. Впечатление было такое, будто мы несемся к ней на всех парусах. Меня даже сомнение взяло: уж не пропустил ли капитан запятую перед дробью?
Я улегся на койку и стал наблюдать, как растет Луна. Зрелище мне не понравилось. С каждым мгновением она угрожающе увеличивалась в размерах, пока не заполнила экран целиком; казалось, еще немного – и мы обязательно в нее врежемся. Но тут я заметил, что горы на экране бегут справа налево и вздохнул с облегчением. Наверное, капитан все-таки знает, что делает. Снова ожил громкоговоритель:
– Сейчас мы идем галсами мимо Луны. Относительная скорость в точке максимального приближения составляет более пятидесяти миль в секунду, что, как вы, наверное, заметили, производит весьма впечатляющий эффект.
Да уж, впечатляющий! Полминуты мы стремительно неслись мимо Луны, а потом она осталась позади. Подозреваю, что они просто снимали Луну телекамерой, но выглядело это так, будто мы нырнули вниз, резко повернулись и галопом помчались прочь. Только на такой скорости резких поворотов не делают. Часа через два камеры оставили Луну в покое. Меня сморило; мне снилось, будто я прыгаю с парашютом, а он не раскрывается. Я с воплем пробудился в невесомости, желудок подкатил к горлу. Я даже не сразу сообразил, где нахожусь.
Громкоговоритель объявил:
– Конец ускорения. Корабль немедленно начинает вращаться. |