У нас по этому поводу состоялся бурный семейный совет. Проходил он в больничной палате, где лежала Пегги – врачи до сих пор держали ее в помещении с нормальным земным давлением.

Мы уезжаем или мы остаемся? Отца раздирали сомнения. На Земле он все-таки был сам себе хозяин, а здесь ему ничего не светило, кроме должности наемного служащего. Если же отказаться от должности, придется два-три ганимедских года батрачить, прежде чем появится надежда обзавестись своей фермой.

Но хуже всего дело обстояло с Пегги. Хоть ей и удалось пройти на Земле все тесты, привыкнуть к низкому ганимедскому давлению она не могла.

– Мы должны взглянуть правде в глаза, – сказал Джордж. – Нужно вернуть Пегги в привычные условия.

Молли посмотрела на него. Лицо у Джорджа вытянулось длиной с мою руку.

– Джордж, ты же не хочешь возвращаться, верно?

– Не о том речь, Молли. В первую очередь надо думать о детях. – Он повернулся ко мне. – Билл, я не хочу связывать тебя по рукам и ногам. Ты уже достаточно взрослый, решай сам. Если захочешь остаться, я уверен, это можно будет устроить.

Я ответил не сразу. На семейный совет я пришел не в духе, и не только из-за накладки с фермами, но и из-за стычки с парочкой ребят-колонистов. Знаете, что заставило меня решиться? Давление в палате Пегги. Я уже привык к низкому ганимедскому давлению и прекрасно себя чувствовал. А здесь, в палате, меня словно окунули с головой в теплый бульон. Я еле дышал.

– Я, пожалуй, останусь.

Пегги сидела на кровати и следила за разговором, широко открыв огромные, как у лемура, глазищи.

– Я тоже не хочу возвращаться, – заявила она. Молли погладила ее по руке и обратилась к отцу:

– Джордж, мы доставляем тебе слишком много хлопот. Ты ведь не хочешь на Землю, я знаю. И Билл не хочет. Но нам вовсе не обязательно лететь всем вместе. Мы могли бы…

– Это исключено, Молли, – прервал ее отец. – Я женился не для того, чтобы тут же расстаться. Если тебе придется вернуться, я полечу с тобой.

– Ты меня не понял. Пегги может вернуться с О’Фаррелами, а на Земле ее встретит моя сестра. Она просила оставить у нее Пегги, как только услышала, что я собираюсь на Ганимед. Все будет в порядке. – Молли старательно отводила от дочери взгляд.

– Но, Молли! – воскликнул отец.

– Нет, Джордж, выслушай меня. Я все обдумала. Мое место рядом с тобой. О Пегги позаботятся, Феб будет ей настоящей матерью и…

Тут наконец Пегги обрела дар речи.

– Я не хочу уезжать, не хочу жить с тетей Феб! – выкрикнула она и захлебнулась в слезах.

– Молли, так дело не пойдет, – сказал Джордж.

– Пять минут назад ты говорил, что согласен оставить здесь Билла одного, – возразила Молли.

– Но Билл без пяти минут мужчина!

– Он еще недостаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. И я не собираюсь бросить Пегги одну-одинешеньку. Феб окружит ее любовью и заботой. Нет, Джордж, если бы жены переселенцев при первой же опасности бросались домой, в Америке не было бы никаких первопроходцев. Пегги придется вернуться, а я остаюсь.

Пегги прекратила рев ровно настолько, чтобы выпалить:

– Я не поеду! Я тоже первопроходец, правда, Билл?

– Конечно, малышка! – Я подошел к ней и похлопал ее по руке. Она вцепилась в мою ладонь.

Не знаю, что заставило меня сказать то, что я сказал потом. Бог свидетель, эта пигалица была для меня сплошной головной болью. От ее бесконечных вопросов можно было рехнуться, а чего стоило ее настойчивое стремление подражать всем моим поступкам! Но я вдруг услышал свой собственный голос:

– Не переживай, Пегги.