Неужели он окажется таким же стойким, каким был его отец? Что может заставить его полюбить девушку? Лилли завоевала его отца обещанием создать образцовый дом, коренным образом отличающийся от того неуютного и невеселого дома, в котором вырос он сам. Но ее Джек вряд ли клюнет на это. В этом доме он счастлив, о нем хорошо заботятся. Он еще не скоро захочет свить собственное гнездо.

— Может быть, все-таки подбросить тебя? — Джон Фоли был бы рад в первый день учебного года привезти старшего сына на Эрлсфорт-террас и помахать ему рукой.

— Нет, папа. Я уже договорился кое с кем из ребят…

Казалось, мать поняла его.

— Это не школа, тут люди ведут себя по-другому. Не будет никаких колокольчиков, которыми дают знак к началу занятий…

— Знаю, знаю. Ты забыла, что я и сам учился в университете? — с досадой ответил доктор Фоли.

— Я просто хотел сказать…

— Твоя мать права, в такой день нужно быть с друзьями. Ну что ж, удачи тебе, сынок. Пусть она и дальше улыбается тебе, как улыбалась до сих пор. Несмотря на то, что ты будешь изучать не медицину, а юриспруденцию.

— Нет уж. Когда я думаю о врачебных ошибках, у меня мурашки бегут по спине.

— Ошибки адвокатов обходятся людям не дешевле… Ладно, юристов в университетскую команду по регби берут тоже.

— Папа, дай мне немного времени.

— Ты же играл в финале Кубка старшеклассников. Они что там, слепые? Помяни мое слово, в декабре ты будешь играть за сборную университета.

— Папа, первокурсников в сборную не берут.

— А тебя возьмут.

Джек встал.

— В следующем году. Согласен?

— Ладно, если ты сыграешь за университет в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом, это мне подходит. Я очень разумный и нетребовательный человек, — сказал доктор Фоли.

Сойдя с автобуса на Набережной, Бенни увидела Еву. Поднятый воротник плаща защищал ее от дождя. Она выглядела бледной и больной.

— О господи, так ты действительно загремишь в больницу, — сказала Бенни. Ее встревожил взгляд Евы. Подруга явно сомневалась в своем будущем.

— Будь добра, помолчи. У тебя есть зонтик?

— Зонтик? Скажи спасибо, что меня не засунули в пузырь из пластика. Лило всю ночь. В плаще я выгляжу как мокрый стог сена. Под моим зонтом уместится половина Дублина.

— Тогда открой его. — Еву знобило. Они обнялись и пошли по мосту О'Коннелла.

— Что ты собираешься делать? — спросила Бенни.

— Не знаю. Мне нельзя там оставаться. Я пыталась.

— Не слишком. Еще и недели не прошло.

— Если бы ты только видела эту мать Клер!

— Ты сама говорила, что нужно во всем видеть только хорошее. Сама говорила, что можно вынести все, если знаешь, куда идешь.

— Это было до моего знакомства с матерью Клер. И теперь я не знаю, куда иду.

— Это Тринити-колледж. Дальше нужно идти вдоль ограды и свернуть на улицу, которая ведет к парку… — начала Бенни.

— Речь не о том. Я говорю о будущем.

— Ты получишь работу и уйдешь от них так, что они и глазом не успеют моргнуть. Разве не таков был план?

Ева не ответила. Бенни еще ни разу не видела подругу в таком состоянии.

— Неужели там нет никого симпатичного? Я думала, что ты уже обзавелась кучей подруг.

— На кухне есть сестра Джоан. Вечно простуженная, руки в порезах, но очень добрая. Пока я мою посуду, она варит мне какао в кувшине на случай, если придет мать Клер и подумает, что со мной обращаются как с нормальным человеком. Понимаешь, мне приходится пить не из чашки, а прямо из кувшина.