Во тьме зашевелилась гигантская тень, как будто собираясь шагнуть к нему с неба. На её боках мерцали звёзды, когда она двигалась в его сторону. Уджурак поднял голову, моргая, так как огромная медведица склонилась над ним.

— Мама, — прошептал он.

Его захлестнула волна облегчения. Впервые за долгие луны он почувствовал себя в безопасности. Усыпанная звёздами медведица склонила свою голову и коснулась его носом. Он обхватил её шею передними лапами и повис, снова почувствовав себя медвежонком, окружённым лаской и любовью.

— Мой сынок, — пробурчала она. Её дыхание было тёплым и несло за собой запах зелёных листьев. — Ты проделал такой длинный путь.

Он погрузился в её шерсть и прижался к ней ещё ближе, вспоминая, как они вот так сидели, когда она рассказывала ему о медвежьей жизни.

— Я очень горжусь тобой, — проворковала она, лизнув его в ухо. — Ты выбрал себе хороших спутников.

Они оба покосились на других медведей, которые мирно спали чуть поодаль. Уджурак и подумать не мог, как только можно спать, когда тут такое происходит.

— Они встречаются со своими собственными духами, — сказала его мать, ответив на его не заданный вопрос. — Для каждого из них ты тоже выглядишь спящим.

— Я забыл про тебя, — признался Уджурак, зарываясь носом в её шкуру. — Я не знаю почему. Но моя память… Я ничего не могу запомнить надолго. Я даже не был уверен, что я на самом деле медведь.

— Теперь ты вспомнил? — ласково спросила она.

Уджурак кивнул. Он вспомнил солнечные дни на горе, где у её лап он учился охотиться. Он вспомнил, как она выкапывала целебные травы в тенистой роще, рассказывая ему, какие растения способны лечить. Он вспомнил её истории, которые она рассказывала ему ночью, когда звёзды, мерцая, появлялись над их головами.

Он вспомнил, как в первый раз узнал, что он может менять форму. Они были в берлоге, отдыхая после урока охоты. Из-под дальней стены пещеры выскочила крохотная коричневая мышка, рассчитывая подобрать ягоду, которую уронил Уджурак.

Уджурак через полу-закрытые глаза наблюдал за ней; изогнутые усы, бегающие туда-сюда чёрные глаза, крохотные коготки, цепляющиеся за каменный пол, и шустрые, непредсказуемые движения, которые она совершала, кидаясь из тени в тень.

Пока он следил за ней, он почувствовал странное, не знакомое ранее чувство, как будто оно мурашками бегало под его шкурой. Он в ужасе широко раскрыл глаза, когда его лапы начали уменьшаться. Его хвост стал длиннее, а уши развернулись, и шерсть стала не такой косматой. Пещера вокруг него становилась всё больше, так как он всё уменьшался и уменьшался. Он увидел, как мышь шарахнулась к своей норке, пища от испуга.

Наконец, превращения прекратились, и Уджурак осмотрел себя. Его усы изогнулись, а глаза нервно бегали по пещере. Мышь снова высунула нос из пещеры и недоверчиво уставилась на него. Мгновение спустя она выбралась наружу и присела около ягоды, чтобы продолжить кушать.

— Привет, — впервые попробовал говорить в новом теле Уджурак. В его больших ушах это прозвучало подобно высокому писку, но мышь кивнула ему, как если бы она его поняла.

— Я думала, ты медведь, — пискнула мышь. — Странно. Кажется, моё зрение хуже, чем я думала.

— Ух… да, — согласился Уджурак.

— Ягоду? — предложила мышь, подталкивая к нему круглый тёмно-синий плод.

Уджурак приблизился и откусил маленький кусочек от ягоды. Она была гораздо больше, чем когда он был своего настоящего размера! Обычно он проглатывал целую горсть черники в один заход. Но быть таким маленьким означало и возможность насладиться соком, текущим по его языку, и на самом деле понять вкус ягоды. Он облизнул свои лапки, гадая, чем ещё отличается жизнь мыши от жизни медведя.

Тогда к нему пришла тревожная мысль.