Тот замотал головой.

— А вы почему кричали-то? Тоже что-то заметили?

— Скорее, услышал. Это вообще нормально, что он там что-то бормочет?

— Бывает иногда, а что? Во сне люди тоже часто разговаривают.

— На языке, про который Гугл говорит, что такого нет, и никогда не существовало? Кир, конечно, башковитый парень, но вот с иностранными языками у него всегда было туго. Если это, конечно, не языки программирования.

— И что же он там бормочет?

— Да вот, я записал и пару фильтров наложил, убрал шумы и усилил… а впрочем, вы все равно не поймете…

С этими словами Толик достал смартфон и включил запись:

— Знаете что, — медленно произнесла медсестра Александра, — Давайте-ка мы сейчас позовем Сергея Владимировича — это врач, который наблюдает вашего товарища — и обо всем этом ему расскажем, хорошо?..

Глава 20. Грани и границы таланта

Надеюсь, нас не заставят сражаться или состязаться в каком-нибудь ремесле?

Ну, допустим, выковать нож или смастерить пару башмаков я смогу, кое-какой опыт и знания имеются. А вот возможная драка как раз и пугает. Этот ботаник хоть и выглядит не особо внушительно, зато наверняка побольше моего знает о ведении боя при помощи ментальных браслетов и прочих местных штучек-дрючек.

— Вот, — наставник достал из ящика стола два листка бумаги, и один из них протянул мне, — Читай!

«Трииим!» — мысленно закричал я.

Ну а что делать? Если разговорный язык я каким-то чудом местных технологий понимаю, то с письменностью все совсем плохо — непонятные закорючки, они и в другом мире непонятные закорючки.

«Я могу сделать слоговую транскрипцию при помощи известных тебе символьно-звуковых обозначений», — отозвался сообразительный искусственный интеллект, встроенный в мой браслет.

«Валяй. В смысле, сделай это, пожалуйста».

«Перевод нужен?»

«Нет, может быть потом…»

И по экрану моего браслета поплыли хорошо знакомые символы за авторством Кирилла и Мефодия, которые я и начал зачитывать, делая вид, что читаю с предложенного мне листка:

— Варра ла кхелай да’Лерон. Ха Лерон! Рилла Лерон! Силэй но’арран…

И вот такой вот мути на добрых пол страницы. К концу которых меня охватила самая натуральная злость. Стою тут, как дебил, перед десятком великовозрастных школьников и по слогам читаю какую-то тарабарщину. А дома, между прочим, мама наверняка жарит на завтрак свои совершенно изумительные котлетки — вот что нужно было заказать в столовке! Первая строчка в «популярных» им точно была бы обеспечена.

— …келай-до! Ха, Лерон! — буквально выплюнул я последние не то слова, не то слоги.

Меня слушали молча. Не особо внимательно, конечно, но и не отвлекаясь и даже стараясь смотреть хотя бы примерно в мою сторону. Ну, уже хоть что-то. Конечно, я бы мог прочитать с выражением, эмоциями и даже, где нужно, пустить слезу — как-никак два года прямых и не очень эфиров и десятки интервью за спиной.

Но для этого нужно как минимум понимать текст.

«Трим, будь добр, сообрази мне перевод того, что я сейчас прочитал», — попросил я.

— …муно клеай. Рилла Леро-он… — мямлил себе под нос мой «оппонент».

Ха! Да я не зная языка куда увереннее читал, и даже ни разу не сбился… кажется. А этот хваленый умник словно и читать-то толком не умеет.