Мне же силенок только что и хватило на дойти до окна, быстренько выглянуть наружу, крепко держась при этом за крашеный подоконник, и с грехом пополам вернуться обратно в постель. Слаб я еще. Слаб и больно уж тощ. Придется себя откармливать, набирать массу тела и укреплять мышцы. Этот дряблый кисель на хилом каркасе меня точно не устраивает. Гляну на себя, и слезы сами на глаза наворачиваются. Понятно, почему парнишка с крыши свалился. И не только гнилая дранка тому виной, но и явная неуклюжесть и неловкость хилого тела. Теряюсь я со своим худосочным тельцем на фоне крепкотелой кормилицы и старого, но еще крепкого дядьки. То-то она меня, как вошла, не сразу заметила. Под обои замаскировался, со стеной слился!

Так что отлеживался и приходил в себя после короткого прохода по комнатенке. И радовался. Процесс восстановления идет семимильными шагами. Недавно головой не мог пошевелить, а сейчас уже до окна дохожу. Без поддержки! И это только сегодня. А что смогу завтра?

Тут-то ход моих радостных мыслей и прервало недовольное бурчание дядьки о выпивающем на кухне лекаре. Прислушался к его брюзжанию, подумал и высказался:

– Так покажи ему, где у нас выход находится. Вместо того, чтобы бурчать попусту, полезное дело сделай. И нам хорошо, запасы наливки убережешь, и о нем вроде бы как заботу проявишь. Что смотришь? Или я что-то неправильное сказал?

– Нет, сказал все правильно! Но… – замолчал и опустил глаза в пол Степан Фролыч. Вроде бы как и высказаться не прочь, и что-то ему это не позволяет сделать.

И я молчу, жду, что ответит. Долго ждать не пришлось, дядька все-таки решился договорить:

– Но никогда ничего подобного ране себе ты позволить не мог. Всегда тихо себя вел, отличался умом и воспитанностью. А сегодня как в себя пришел, так и не узнать стало. Словно другой кто твое место занял. Будто подменили у нас княжича! Доктора выгнать прочь грозился. Раньше такого себе точно не позволил бы. И умываться никогда в спаленку подать не требовал. Всегда сам до мыльни доходил.

– Ну сам посуди, куда мне сейчас по дому шляться? Или ты хочешь, чтобы я на полпути упал и разбился? – а сам про себя в этот момент посмеиваюсь, умом я отличался… Да был бы этот парнишка умным, не полез бы сдуру на ту крышу. У него под боком прислуги полная усадьба, любого из них озадачить можно было.

– Боже упаси! – перекрестился дядька. – Вот о чем я и говорю… Никогда так не говорил! И опять слова новые.

– Говорил, не говорил, – решил я заканчивать это выяснение отношений. Устал, потому что. Ишь, наблюдательный какой! – Ты уж определись, я это или не я. А пока ты определяешься, я посплю. Да, доктора все-таки проводи на выход. Не нужен он мне более.

Подумал и добавил:

– По крайней мере, пока не нужен. Так что гони его смело прочь!

Для себя же рассудил так. То, что у меня якобы поведение изменилось, не страшно. Можно запросто списать на последствия травмы головы. Да и доктор тоже на нечто подобное намекал. Опять же, я никого не узнал. Значит, что? Потеря памяти! Частичная или полная, пока еще не решил. Но, судя по некоторым слишком наблюдательным дядькам, придется терять ее полностью. На сколько, пока не знаю. Наверное, ненадолго. Вот оботрусь среди местных, вживусь в роль, узнаю о себе и своей семье побольше, и можно будет потихонечку начинать радоваться просветлению в голове. Так и сделаю!

– И прикажи кому-нибудь у меня в комнате порядок навести, – остановил в дверях выходящего из комнаты дядьку. – И одежку эту, что на мне сейчас надета, пусть тоже постирают, грязная вся! Да про сменку не забудь.