И отпрыгнул, ловя ртом воздух. Разумеется, это было невозможно!

Пэрри уставился на него.

- В чем дело?

- Трава, - нервно сказал Фергюсон. - Клянусь, это трава - не мех.

КЭРНС НЕВЕСЕЛО рассмеялся.

- Я вспомнил, - сказал он. - Видите хвост существа? Это тоже не мех, а папоротник. Или выглядит и наощупь такой же, как большой пучок папоротника, каким-то образом адаптировавшийся к такому существованию. Во всяком случае, это не белка. Даже не животное. Это словно перекати-поле, эволюционировавшее через несколько миллионов лет. Растение, питающееся соком других растений... когда ему везет. Неудивительно, что пуля ничего ему не сделала! У него нет нервной системы. Бог знает, как оно вообще устроено.

- Давайте, пойдем к домику, - мрачно предложил Фергюсон.

Окруженное деревьями строение в конце пути казалось очень тихим. Домик был каменный, как они увидели, когда подошли ближе. Столбы из белого камня поддерживали крошечный портик, а стены представляли собой мощные каменные плиты. Самым странным во внешнем виде дома были искусные резные листья, усики и цветки, оплетающие столбы и украшающие стены и оконные рамы тонкими каменными узорами.

- Индейская работа? - спросил Пэрри. - Резьба, я имею ввиду?

Кэрнс грубо усмехнулся и что-то пнул.

- Смотри, - сказал он. - Вот еще... резьба!

Его ботинок снова нанес удар земле.

Через тропинку шла длинная гирлянда каменных цветов. Кэрнс потоптался по ней и отпнул расколовшиеся обломки в сторону.

- Оно растет, - пробормотал он.

- Растет?- переспросил Фергюсон. - Нет... это же камень.

- Знаю. Камень мутировал в растение, или, может быть, растение в камень. Но оно точно растет. Мы с Грутом...

Он внезапно прервался и стал вглядываться в одну точку. Фергюсон посмотрел туда же и почувствовал в груди удушающую тесноту. На это не было настоящей причины. И это был не совсем страх.

Потому что в двери дома, под аркой каменных цветов стояла девушка и пристально смотрела на них яркими черными глазами.

ГЛАВА IV. Поющие растения

ЕЕ ВЗГЛЯД был удивительно пустым. Она видела их, но на деревья и тропу она смотрела с такой же безразличной неохотой. И тут, в своем жилище, она... изменилась, едва заметно увеличились ее странности, которое Фергюсон почувствовал с первого взгляда.

Волнистые серебристые волосы превратились на солнечном свете в белый огонь. Поза изменилась, словно ее мышцы могли течь, как вода. Фергюсону пришел на ум ягуар, расхаживающий по клетке, и та же кошка, но уже в естественной среде обитания. Тут определенно было такое же различие, хотя девушка ничуть не походила на кошку.

Легкость - вот качество, которое наблюдал сейчас Фергюсон. Абсолютная, безмятежная самоуверенность, не нарушаемая мелкими неврозами, которые атакуют как цивилизованных, так и не цивилизованных людей. Это могло быть выражением лица богини, неуязвимой богини, обладающей мощью самого Юпитера.

Она была не Цирцея - нет. Поскольку эту девушку не заботили люди. Она бы поленилась превращать человека в свинью. Когда эти холодные, спокойные черные глаза встретились со взглядом Фергюсона, он подумал о том, что девушка даже не считает его человеком или даже то, что они, вообще, принадлежат одному виду. Она и не принадлежала к тому же виду, что и он. Ни один человек не может находиться в единении с лесом и самой землей, в уверенном единстве, молча, но отчетливо висевшем в мертвом тихом воздухе.

Это был дом богини.

Кэрнс медленно двинулся вперед, его лицо было таким же белым, как и лицо девушки. Она посмотрела на него так, словно он был похожим на белку существом, быстро бегущим на зеленых, бесчувственных лапках.