Тело Барериса словно оказалось в тисках, в руках и ногах барда вспыхнула боль. Он сделал усилие, чтобы наполнить легкие воздухом, и пропел заклинание, повышающее жизненную силу.

Агония и почти полный паралич исчезли. Юноша поднял меч, чтобы уничтожить похожее на слизняка создание до того, как оно атакует его ещё раз, и сделал первый шаг, но призрак преградил ему путь. В его темной руке возникла тень клинка.

Тем временем ползучая тварь развернулась, отползла глубже в склеп и произнесла что-то на языке, которого Барерис никогда не слышал.

Бард заколебался. Несмотря на неприятные ощущения, охватившие его чуть раньше, червеобразное создание вроде бы хотело говорить с ним, а не сражаться, а юноша совершенно не испытывал желания без нужды затевать драку с ним и призраком одновременно.

Он запел, чтобы наделить себя даром понимания языков, а затем произнес:

— Я не мог понимать тебя раньше, но теперь могу.

— Я сказал — держись на расстоянии, — ответила безглазая тварь. — Я не хочу превращать тебя в камень — пока ты не желаешь мне зла — но я не могу остановить исходящую от моего тела силу, как и ты не можешь остановить кровь, что течет по твоим венам.

— Я пришел сюда не для того, чтобы навредить тебе, — сказал Барерис. — Я попросил твоего… здесь присутствующего товарища, чтобы он отвел меня в какое-нибудь безопасное место, потому что за мной охотится и другая нежить. Должен предупредить, что они могут проследить мой путь до колодца. Они уже пронюхали про мои остальные укрытия.

— Сомневаюсь, что они найдут это место, — сказало существо. — Те, кто построили катакомбы, боялись, что некроманты потревожат покой их усопших, так что приняли кое-какие меры, чтобы этого избежать. Их мертвецы находили свой последний приют далеко от их жилья, и также они договорились со мной, чтобы я поселился здесь и превращал тела покойных в камень, чтобы волшебники не могли их поднять. И, что в твоих обстоятельствах самое важное, они установили стражей, из-за которых немертвые прислужники магов не могут обнаружить эти могилы.

Барерис почувствовал, как напряжение уходит из его тела, оставляя вместо себя опустошающую слабость.

— Рад это слышать.

— Сядь. Зеркало и я не можем предложить тебе больше никаких удобств, подходящих для смертного, но ты, по крайней мере, можешь отдохнуть.

Бард рухнул, привалившись спиной к стене.

— Полагаю, это имя, Зеркало, вполне подходит твоему другу. А меня зовут Барерис Анскульд.

— Я — Быстрый Удар. Могильный ползун, как ты можешь видеть.

Барерис покачал головой.

— Придется поверить тебе на слово. Я никогда не встречал таких, как ты, и даже не слышал о вас.

— Правда? Интересно, возможно, остальные мои сородичи уже исчезли из этого мира, — тон Быстрого Удара говорил о том, что он был не встревожен, а скорее заинтригован такой возможностью. — Люди так же называли нас червями-пращурами.

— Интересно, — произнес Барерис. Так и было — немного. Несмотря на гнетущее его все последнее время отчаяние, новые товарищи его заинтересовали. Любопытство было главной чертой характера любого барда. — Могильные ползуны — это нежить?

— Вроде того, но не из тех, что были когда-то людьми или нападают на людей, пока те не дают для этого повода.

— Уверяю, у меня и в мыслях ничего подобного не было. А Зеркало — это призрак?

— Призрак очень храброго и умелого воина, я думаю. Как ты уже наверное догадался, это я назвал его Зеркалом из-за его привычки принимать чужие обличья.