— А я-то думала, что у всех волшебников глаза, как у сов, и вы можете видеть в темноте.

Аот пожал плечами.

— Я знаю это заклинание, но сейчас его не подготовил. Раз в случае нужды я могу в любой момент воспользоваться глазами Яркокрылой, то предпочитаю иметь наготове только боевую магию.

— Вот только сейчас бедняжка спит.

Если Чати заметила это, значит, она заходила в его жилище. При мысли о том, что она, возможно, специально заглянула туда, чтобы с ним увидеться, и, не застав его на месте, продолжила поиски, Аот почувствовал укол возбуждения.

— Хорошо. Она заслужила немного отдыха.

— Так же, как ты и я — но мы-то здесь, разгуливаем в темноте. Тебя что-то беспокоит?

Он подумал, должен ли командир признаваться в мучавших его дурных предчувствиях кому-то, кто (хотя бы теоретически) находится под его командованием, но решил, что это неважно.

— Да нет, а должно? Мы выиграли бой, а после полудня пришло послание, что остальные отряды тоже побеждают. Все хорошо, все же… — он вздохнул. — Возможно, я просто чересчур мнителен.

— Тогда и я тоже. Знаешь, чтобы бороться с врагами Коссута, я тренировалась с самого раннего детства. С кем я только ни сталкивалась в бою, но это! То ли потому, что наши враги — нежить, то ли потому, что мы до сих пор понятия не имеем, что заставило этих тварей спуститься с гор, но они по-настоящему беспокоят меня. И даже после победы мы не можем толком расслабиться и отпраздновать наш успех.

— Мне кажется, дело и в том, и в другом. — И в кое-чем ещё, хотя он пока ещё не был уверен, в чем же.

Улыбнувшись, жрица прикоснулась к его щеке. Она делала это и раньше — для исцеления, — но даже без ореола пламени её твердые пальцы оказались лихорадочно горячими.

— Я задаюсь вопросом — если мы так отважно сражались, разве ты и я, несмотря на наши плохие предчувствия, не можем все-таки отпраздновать нашу победу?

Аот желал её сильнее, чем любую другую женщину в своей жизни, но проблема была в том, что, пусть Нимия постоянно нарушала границы между собой и своими подчиненными, он задавался вопросом, имеет ли и сам на это право. Она была тарчионом, а он — всего лишь свежеиспеченный капитан.

— Если это только из-за того, что я спас тебе жизнь, — произнес наездник, пытаясь немного оттянуть время, хотя в глубине души он уже принял решение, — так ты мне её тоже спасла. Мы квиты, ты сама сказала.

— Это не имеет никакого отношения к благодарности — это пламя внутри меня. Когда оно вспыхивает, ни одна жрица Коссута не ищет способа его погасить, — Чати улыбнулась. — Это было бы богохульством. Она подбрасывает в него топливо, позволяя гореть столько, сколько необходимо — так что, может, вернемся в твою комнату?

Наездник сглотнул.

— Думаю, одна из хижин перед нами пустует.

— Прекрасная идея! Неудивительно, что именно ты наш предводитель.

Когда жрица расстегнула свои одеяния и они упали на землю у её ног, Аот увидел, что её бог оставил такие же следы шрамов на её теле, как и на лице, но и эти отметины не показались ему отталкивающими. На самом деле, их он целовал с особой страстью.

Таммит не сопротивлялась, когда два кровавых орка за руки потащили её к дверному проему. Возможно, защищая Ильдру, она исчерпала свой бунтарский порыв, вдобавок девушка понимала, что серокожие воины с поросячьими клыками всего лишь выполняют свой долг. Даже если бы ей удалось сбежать, она понятия не имела, куда идти. В любом случае, надежды на это было мало.

За дверью оказались заклинательные покои некромантов, освещенные, как и остальные катакомбы, вечными факелами, пылающими холодным зеленоватым пламенем.