Барерис напомнил себе, что все ещё носит алую робу и окутан заклинанием, уменьшавшим подозрительность окружающих и делавшим его более привлекательным в их глазах. Вдобавок Ксингакс смотрел на него искоса, словно его расфокусированные глаза на искривленном лице видели не слишком хорошо. Возможно, эта неожиданная встреча ещё не означает провал.

Бард снова опустил взгляд. Он надеялся, что Ксингакс примет этот жест за выражение уважения или естественную человеческую реакцию на свое очевидное уродство, а не за попытку избежать более внимательного взгляда на незнакомое лицо.

— Мне просто интересно было посмотреть, что вы сделали с рабыней.

— Я тебя знаю?

Капля пота поползла по брови Барериса. Хотел бы он знать, в каком тоне стоит вести разговор. Был ли Ксингакс слугой, тем, с кем Красному Волшебнику стоило обращаться с тем же высокомерием, что и с большинством остальных, или эта мерзкая тварь ожидала к себе немного уважения?

— Я новый. Пока что выполняю рутинную работу. Поднимаю зомби и все такое.

— Понятно. Как тебя зовут?

— Ториак Каканос.

— Хорошо, Ториак, дай же мне хорошенько рассмотреть твое лицо, чтобы я смог узнать тебя при следующей встрече.

Барерис неохотно подчинился. Когда он встретился взглядом с Ксингаксом, его сущность пронзила злобная сила, иссушая и заставляя сотрясаться в спазмах ослабляющей боли. Он рухнул на пол.

— Неплохая попытка, — произнес Ксингакс. — Но я лично встречаю каждого волшебника, который проходит через портал. Возможно ли, что это… как там его звали?.. а, не важно. Тот самый бард, который пытался спасти тебя раньше?

— Да, — простонала Таммит.

— Выпей его и попытайся изменить так же, как ритуал изменил тебя саму. Это будет ещё одним неплохим испытанием для твоих новых способностей.

С трудом выровняв дыхание, Барерис тихо запел.

— Пожалуйста, — взмолилась Таммит, — не заставляй меня делать этого.

— Почему нет? — ответил Ксингакс. — Разве ты его не любишь? Разве ты бы не хотела, чтобы он думал, чувствовал и помнил? Разве это не лучше, чем оставить от него только безмозглую оболочку?

— Нет!

Отродье фыркнуло.

— Никогда мне не понять человеческих решений. Они такие извращенные. Мне горько отказывать своей доченьке, но правда в том, что, если этот парень использует бардовскую магию, выжил в бою с Мутотом, Со-Кехуром и их слугами и нашел дорогу в наше секретное убежище, тогда его мужество и талант, как и твои, слишком ценны, чтобы бросать их на ветер. Вынужден настоять на том, чтобы ты обратила его. Позже ты сама меня за это поблагодаришь.

Рывками, словно продолжая сопротивляться принуждению, Таммит начала приближаться к Барерису.

Её внутренняя борьба дала ему время на то, чтобы закончить песню, и магия вымыла боль и слабость из его тела. Вопрос в том — что предпринять дальше?

Он был уверен, что не сможет одновременно защищаться и от Таммит, и от Ксингакса. Нужно сначала нейтрализовать одного из них, и побыстрее, пока они оба не догадались, что ему удалось избавиться от эффекта ядовитого взгляда зародыша. К несчастью, Таммит представляла собой более непосредственную угрозу и находилась на расстоянии удара меча.

Несмотря на то, во что она превратилась, чтобы нанести удар, ему пришлось сделать самый сложный выбор в своей жизни, но он хотел выжить — не как монстр-нежить, а как нормальный человек. Поэтому Барерис вскочил на ноги и вонзил клинок ей в живот.