— Ты хочешь, чтобы все произошло именно сегодня? — уточнил Кощей.

— Да, — кивнула Василиса.

— Никогда не мог отказать очаровательной девушке в ее просьбе. Но предупреждаю сразу: командовать парадом буду я. Возражения есть?

— Нет, — чуть испуганно ответила Васька, а про себя подумала: «Мамочки, кажется, начинается…»

— Вот и славно. Для начала предлагаю легкий перекус и непринужденное светское общение. Впереди у нас вся ночь, так что ничто не мешает нам получше узнать друг друга …

Василиса так и не заметила, когда именно у нее прошла паника, а разговор с Кощеем стал напоминать легкий треп двух хороших знакомых. Хитрый Борис как-то между делом приготовил пару коктейлей и, пригубив свой, Васька почувствовала, что ей уже ничего страшно и все в кайф. Кощей предложил избавиться от лишней одежды, но не просто так, а на спор: кто первым окажется без единой детали туалета. И решить это должна была детская игра «камень, ножницы, бумага». Васька хихикнула. Вот уж чего она не думала, так это то, что в такую знаменательную ночь будет сидеть со своим первым мужчиной на кухне и азартно выбрасывать вперед ладошку, стараясь перебить «бумагу» «ножницами», а «ножницы» «камнем».

Борис уже вовсю красовался обнаженным торсом, а Василиса для начала решила избавиться от джинсов. Все равно в них тесно, да и жарко. А вот маечку она в самый последний момент снимет. Нет, все-таки в предпоследний. А то рассекать в маечке, но без трусиков — это совсем уж глупо.

Исподволь Василиса рассматривала Бориса. Да, Марья права — такого бы везде Кощеем назвали, не только в Лукоморье. Худой, но очень-очень жилистый. И сильный. В каждом его движении эта сила чувствуется. И мышцы так красиво под кожей перекатываются. Боже мой, а сколько шрамов! Правая рука вся иссечена белыми тонкими рубцами. Это, наверное, как раз тогда произошло, когда они с Тиной познакомились. На левой руке тоже есть шрам, но он поменьше и продольный. А на груди вроде и нет ничего. Только сверху симметричные «гусеницы» с еще угадывающимися точками от швов.

— Что, похож на штопаную мягкую игрушку? — улыбнулся Кощей. — Да не смущайся ты так, что есть — то есть. Вон весной ключицы вдребезги разнес, так до сих пор дергают.

— Парашют не раскрылся? — робко спросила Васька, с ужасом представляя себе, как это могло выглядеть на самом деле.

— Нет, такое в моей карьере было только один раз и больше, надеюсь, не повторится. Слишком уж велика вероятность превратиться в мокрое место. А ключицы — это по глупости произошло. Не поверишь: в футбол с ребятами играл. Наступил на собственные шнурки и грохнулся. Заработал перелом со смещением, потребовалась операция. Меня когда мой лечащий врач увидел, спрашивает так устало: «Ну что, очередные гонки по вертикали?» А я ему рапортую: «Никак нет, дворовой футбол!» Кажется, мне так и не поверили…

Василиса расхохоталась. Вид у Кощея был настолько комично удрученным, что сдержать смех было просто немыслимо.

— Слушай, а ты погоду предсказывать можешь? Говорят, те, у кого какой-нибудь перелом есть, очень чутко все изменения в климате чувствует.

— Обижаешь! Разумеется! Я теперь единый метеорологический пункт наблюдения за природными катаклизмами! Когда дождь намечается, у меня локоть свербит, когда снегопад — колени ноют. А при перепадах давления — хм, ну в общем, есть у меня один такой прибор… при высоком давлении — поднимается, при низком — опускается…

Василиса уже вповалку лежала на столе от хохота.

— И что ты, как синоптик со стажем, обещаешь на завтра?

— Ясная погода, небольшая облачность, вероятен кратковременный дождь.