— Да, думаю, это стоит сделать.

— Тогда держи мантию, — улыбнулся Кощей. — А то еще озябнешь, пока туда-сюда ходить будешь. Придется мне весь остаток ночи тебя от простуды спасать!

Василиса закуталась в протянутый Борисом бирюзовый махровый халат и отправилась приводить себя в порядок.

Когда она вернулась обратно, так смущавшие ее следы «кровавого побоища» бесследно исчезли. Борис деликатно поменял простыни. А чтобы Василиса и вовсе чувствовала себя комфортно, перенес с кухни ее вещи и заботливо уложил на стул рядом с кроватью.

— Ну что, будем спать? — спросил Кощей.

И тут Василиса поняла, что действительно чертовски устала и если она сию минуту не нырнет под бочок к Борису, рискует заснуть прямо стоя.

— Будем! — ответила она, сбросила халат и с наслаждением растянулась на приятно холодящем шелке простыни. «Надо обязательно завести себе такие же», — еще успела подумать она перед тем, как отправиться в объятия Морфея.

Когда Василиса проснулась, над городом только-только занимался рассвет. Будильник в изголовье показывал начало шестого. Как ни странно, спать ей больше совершенно не хотелось. И даже нежиться рядом с Борисом тоже.

Васька прикрыла глаза, вспоминая все события прошедшего вечера. Вот и сбылась ее мечта. Чувствует ли она себя счастливой? Наверное, да. Но самое главное, в душе поселилось какое-то непередаваемое спокойствие. Словно до этого что-то постоянно раздражало ее и мешало ей жить, а вот сейчас взяло и исчезло бесследно.

И теперь она знает, что Маша была права, когда утверждала, что страсть и любовь — разные, хоть и часто пересекающиеся вещи. Ведь она не любит Кощея, это факт. Вот он лежит рядом, спящий и трогательный в своей мнимой беззащитности. Но в душе Василисы от этого ни холодно, ни жарко. Она испытывает к нему обыкновенную человеческую благодарность, не больше. Хотела бы она еще раз прийти в эту квартиру и повторить все с самого начала? Возможно. Но зачем?

Да, что такое страсть, Василиса познала. А вот с любовью пока у нее еще все впереди. По крайней мере хотелось бы в это верить.

Василиса встала и тихонько, чтобы не разбудить Бориса, оделась. Прошла в ванную и долго смотрела на свое отражение. Выражение глаз изменилось. Точно. Куда-то исчезла плескавшаяся в них наивность, хотя, может быть, зря она придает этому такое большое значение. Тоже мне, мировую тайну постигла! Проникла в законы бытия! Кому сказать — от хохота человека не разогнешь. Впрочем, это ее и только ее дело. Посвящать в тонкости своей интимной жизни она никого не собирается.

От великолепного Вариного макияжа остались только подведенные водоустойчивой тушью ресницы. Пышные, струящиеся волнами волосы после мытья стали ее обычными, ничем не примечательными патлами. Васька подумала, да и убрала их в привычный конский хвост. Так-то лучше.

Выйдя из ванной, Василиса медленно принялась обходить квартиру Бориса. Зачем она это делает, Васька вряд ли бы смогла внятно сформулировать. Запомнить. Накрепко запомнить. Не только глазами, но всеми органами чувств, чтобы потом при желании всегда можно было вызвать этот образ в воображении. Борис, его холостяцкая квартира, где в прихожей под вешалкой стоят рюкзаки, над кухонным столом закреплен скейтборд, а в спальне, совершенно противореча общему экстремальному духу хозяина, воссоздана обстановка будуара, где шелковые простыни, двуспальная кровать и розовые пуфики на полу. Это не ее. Это ее навсегда.

После такого своеобразного прощания Василиса направилась в прихожую. Обулась и решительно распахнула дверь… нос к носу столкнувшись с Алисой, уже собирающейся нажать на звонок. В руках Алисы был тяжелый чемодан на колесиках, а сама секретарша Колобка выглядела настолько всклокоченной, что Василисе стоило больших усилий сдержаться и не хмыкнуть.