— Не могла бы я взглянуть на то, что осталось от машины? Мне нужно знать, можно ли ее отбуксировать, или надо будет послать за ней грузовик.

Мысль была весьма разумной, но я уловил, как мне показалось, в том слишком ровном тоне, каким это было сказано, плохо скрытое беспокойство. Я с удивлением обнаружил такую черту ее характера, о которой никогда не подозревал. Жильберта была человеком неуравновешенным. Это, конечно, не облегчит нашу совместную жизнь, и, возможно, я поступил легкомысленно, доверив ей заботу об охране своих интересов. Мы дошли вместе, причем я прихрамывал, до автострады. Несколько любопытных собралось около разбитой машины. Рука Жильберты вцепилась в мое плечо. Исковерканный автомобиль весь словно съежился, не оставляя внутри места для человека. Я должен был бы превратиться в покойника, которого невозможно было бы узнать, если бы меня не выбросило на траву.

— Действительно чудо! — прошептал я.

— Чудеса бывают только раз, — сказала Жильберта дрожащим голосом.

Мы простояли так довольно долго, на почтительном расстоянии, словно загипнотизированные этими обломками.

— У него не было никаких причин сворачивать с дороги, — заметила Жильберта, — раз он ехал по полосе, отведенной для скоростных автомобилей. А не было ли перед ним другой машины?

— Нет. Дорога была свободна. Это я прекрасно помню. Но я должен был ехать правее. Может, прижимая меня, он хотел напомнить мне об этом?

— Полно! — Помолчав, она добавила: — Ты больше не сядешь за руль. Не следовало мне снимать эту квартиру.

— Мы сняли ее вместе.

— Да, но я сделала плохой выбор. Квартира неудачно расположена. Ты вынужден совершать утомительные переезды.

Она, казалось, была искренне сердита на себя, ее удручала серьезность совершенной ошибки.

— Ладно, — проговорил я, — еще немного, и ты обвинишь себя, что направила мою машину прямо на это дерево! Пошли отсюда! Вернемся домой! Не следует все усложнять. Я увлек ее, но она еще несколько раз оглядывалась, все повторяя:

— Мы купим другую. Дело не в этом… Не в этом! Вечер прошел довольно грустно.

Жильберта плохо спит. Она внезапно просыпается с криками: «Нет, нет…» Я подхожу к ней, целую. Она не знает, что ее разбудило. Моя авария глубоко ее потрясла, вот в чем дело. Я вижу, что она также потеряла аппетит. Стоят мне спуститься в сад выкурить сигарету, как она тут же бежит следом за мной: «Куда ты?» Меня, естественно, это раздражает. Я не могу отчитываться в каждом своем шаге. Но заставляю себя быть с ней терпеливым. В конце концов Жильберта успокоится. По крайней мере я на это надеюсь. Если же нет, нас ждет невеселая жизнь.

Она снова принялась за прежнее. Наша квартира ей уже не нравится… Во-первых, нам нужен телефон. А потом, это слишком далеко. Целых четверть часа до вокзала. Пригородные поезда не слишком удобны. Поставщиков не так-то просто сюда заманить. Она всем недовольна.

— Тебе не хочется перебраться в Париж?

Что касается мена, я согласен на все, лишь бы меня оставили в покое. А вот покоя и нет. Жильберта чудесная женщина, но, если я долго валяюсь в постели, она начинает открывать кран в ванной комнате, звенеть чашками, чтобы напомнить мне, что пора вставать. Она просыпается рано и не выкосит, когда я в пижаме бесцельно слоняюсь по комнатам, как я привык за многие годы. Моя любовь к беспорядочной жизни действует ей на нервы.