Гелады в отличие от восточноафриканских павианов обитают на склонах гор в Эфиопии. Климат там более суров, сезонные изменения погоды выражены более резко, и в определенные периоды пищи становится заметно меньше. В результате взаимоотношения самцов и самок приобретают другой характер. Днем стадо разбивается на отдельные группы, которые отправляются искать корм, каждая в свою сторону. Такая группа включает одного взрослого самца, одну или несколько самок и детенышей разного возраста. Логика подобного разделения совершенно ясна: когда пищи не хватает, для выживания вида гораздо важнее, чтобы сыты были самки и молодняк, а не избыточные самцы. До тех пор пока один сильный самец охраняет самок и оплодотворяет их во время эструса, остальные самцы могут считаться ненужными — разве что они могут занять место погибшего вожака группы или образовать новую семью с молодыми самками. При такой структуре сообщества взаимоотношения между отдельным самцом и самкой заметно более длительны и прочны, чем у павианов саванны, и в этом смысле подобная группа гелад гораздо больше походит на человеческую семью-ячейку, чем стадо павианов саванны или даже сообщество шимпанзе. Но что характерно, с наступлением сезона дождей, когда сухие склоны гор становятся богаче пищей, группы самец — самка — детеныши начинают распадаться и гелады соединяются в обычные стада с многочисленными самцами.

У гамадрилов социальная структура опять-таки имеет свои особенности. Эти павианы обитают в еще более сухих местностях, чем те, в которых живут гелады, — в скалистых районах Эфиопии и в полупустынях Сомали. В таких условиях группы с одним самцом существуют круглый год. Связь самец — самка еще более прочна, чем у гелад. Каждый самец-гамадрил относится к своему гарему весьма ревниво и не отпускает от себя самок буквально ни на шаг. Если он переходит на другое место, они идут с ним или рискуют быть укушенными. Эта поведенческая черта укоренилась настолько глубоко, что самка, когда самец ей угрожает, бежит не от него, а к нему.

Конечно, гоминиды не павианы и даже не состоят с ними в близком родстве. И тем не менее тезис Крука очень заманчив. Если социальная структура формируется окружающей средой (причем, как подчеркивает Крук, формируется она далеко не мгновенно, а в течение очень долгого времени в результате и под воздействием естественного отбора), то структура сообщества человекообразной обезьяны, переселившейся из леса на открытую равнину, где периодически наступают засушливые сезоны, в процессе приспособления к новой среде должна была претерпеть соответствующие изменения. Процесс этот мог протекать так же, как у других приматов, но сами изменения, конечно, зависели от характера местности. Если разные павианы ведут различный образ жизни, то и с гоминидами могло произойти нечто подобное — в соответствии с тем, где они поселились и какие сезонные затруднения при поисках пищи и воды испытывали. Там, где такие трудности были особенно большими, многие самцы-гоминиды, вероятно, оказывались избыточными, как и самцы-павианы, и в результате могли складываться семейные ячейки с одним самцом.

Вот так мы и нашли путь, каким в социальной структуре нашей мелкозубой прямоходящей обезьяны, обосновавшейся на открытой равнине, могла появиться фигура отца, отсутствовавшая в рыхлых, как у шимпанзе, сообществах, в которые, вероятнее всего, объединялись гоминиды, пока не расстались с лесом. Во всяком случае, к появлению в "доме" отца привела вовсе не чисто человеческая особенность — постоянная способность к половому общению (хотя в дальнейшем этот фактор и мог стать одной их тех сил, которые создали у него потребность возвращаться "домой").