Эн задумчиво кивнула.

– Это вероятнее всего, архимагистр. Но все же никто не может гарантировать…

– В данном случае никаких сомнений, – махнул рукой Берт. – Ладно. Что там у тебя опять? Каким местом поворачиваться?

Девчонка закусила губу. Она впервые выглядела неуверенной, и это пугало.

– Снимите рубашку. И ложитесь на диван лицом ко мне.

– Не нравится мне это… – вздохнул Арманиус, но подчинился, как обычно. Лег и посмотрел на мрачную Эн. – Я хоть жив останусь? – пошутил и удивился, когда она совершенно серьезно ответила:

– Демона два я дам вам умереть, – и, размахнувшись, всадила шприц куда-то в районе сердца.

Нет… не в районе. Она, Геенна ее пожри, иглу прямиком в сердце воткнула!

– Ты-ы-ы… – прохрипел Берт, задыхаясь от боли в груди и невозможности сделать вдох. Все вокруг расплывалось, и только лицо Эн, белое, с испариной на лбу, плотно сжатыми губами и отчаянной зеленью глаз, было видно четко, словно оно относилось к какому-то другому миру. Миру, в котором Арманиус не умирал сейчас от иглы в сердце.

– Давайте, Бертран, – тихо проговорила Эн и, выдернув шприц, положила ладонь на место укола. Удивительно, но кровь оттуда не лилась. – Это риск, но он окупится, Защитницей клянусь…

Риск? Окупится? Демоны, о чем она? Он же умирает!

– Давайте, давайте… Вот, вот, вот! Вот!

Берт глубоко вздохнул, ощущая, как отпускает боль и сердце вновь начинает биться, разгоняя кровь по телу. А потом он ощутил и кое-что другое…

Контур. Тот самый, сломанный. Он по-прежнему был поврежден, но теперь ощущался тонкой ниточкой, тончайшей нитью, обвившей тело. И он был! Был! И не просто вспыхнул на секунду – он продолжал гореть ровным белым пламенем, как и положено энергетическому магическому контуру.

– Защитник…

– Да-а-а! – завизжала Эн, вскочив с дивана и запрыгав по библиотеке, как маленькая девочка. – Есть, есть, есть! О Защитница, как я рада! Как же я рада! Да-а-а!

Берт никогда не слышал столько счастья и восторга в чьем-то голосе.

А еще… раньше он никогда не плакал. Но теперь его лицо почему-то было влажным, и перед глазами все расплывалось, и хотелось тоже завизжать, как Эн, но сил не хватало. Он мог только лежать и улыбаться, глядя на то, как девчонка, спасшая ему гораздо больше, чем жизнь, прыгает по библиотеке.

Накануне я полночи не могла уснуть, все думала, как сделать так, чтобы Арманиуса все-таки не лишили звания архимагистра. И в итоге решила рискнуть. Процедура, которой я его подвергла, называлась «катализация» и должна была применяться только через две недели. В плане я так и зафиксировала. Но, взвесив все «за» и «против», поняла, что лучше попробовать провести ее сейчас. На случай, если ректор не справится, у меня был антидот, лежал в сумке наготове. При этом мы бы здорово откатились в прогрессе. И слава Защитнице, что контур все-таки вспыхнул!

Смерть мага всегда провоцирует вспышку магии – этот факт стал известен мне еще в самом начале изучения магической медицины. Именно поэтому при несущественных повреждениях работает эффект самолечения или, как пишут в учебниках, регенерации. Поцарапался, магия активировалась – и через полчаса на месте царапины розовая черточка.

А когда маг умирает, его пытается вылечить собственный организм. Магия вспыхивает, и, если организм не справляется, она перегорает, ломая контур.

Да, у Арманиуса контур уже был сломан. Но в этом и суть.