Возможно, маленький мрин не справился с переводом или имелись на то другие причины, но Пат резко выдохнула, издав жужжащий звук, и с потолка рявкнул компьютер:

    -  Нет!

    -  Тогда позвольте мне самому открыть хронометр, - предложил Язон, вспомнив, что платиновый корпус украшает роза из шести рубинов и бриллианта.

    Снова жужжание, свист и визг.

    -  Нет! Не приближаться! Идти!

    Один из стражей подтолкнул его стволом. Язон, метнув неприязненный взгляд на желтого вивисектора, пробормотал: «Ублюдок безносый!» - и направился к лифту. Экскурсия началась.

    На протяжении трех часов его водили по огромному кораблю, но исключительно по верхним палубам. Вероятно, это были жилые сектора, на удивление непохожие на кубрики и тесноватые каюты привычных Язону лайнеров и боевых крейсеров. Лайнер, даже самый комфортабельный, не говоря уж о транспортах, рудовозах и крейсерах, являлся для человека лишь временным пристанищем, средством преодолеть космическую пропасть, что отделяла звезду от звезды, один обитаемый мир от другого. Конечно, многое вершилось в пространстве; в нем воевали и гибли, странствовали и торговали, строили станции и звездолеты, добывали на астероидах руду, вели научные изыскания. Но жизнь, настоящая жизнь в ее человеческом смысле, все же кипела на планетах, а не в холодной мрачной пустоте, и потому на всякий роскошный лайнер, названный летающим дворцом, приходились тысячи других дворцов, гораздо более роскошных и просторных, стоявших на поверхности планет.

    Жизнь ругов, видимо, была иной и протекала в искусственном корабельном мире. Отчасти, быть может, в Рое, о котором рассказывал Непоседа, назвав его сооружением или конструкцией, в которой обитают руги. Но и здесь они устроились неплохо: кольцевые коридоры были широки, отсеки - просторны, и всевозможных салонов, ниш, проходов и кают, чье назначение осталось тайной, была тьма тьмущая, а ежели придерживаться цифр, то уж никак не меньше пятисот. Однако Язона поразило не число, а монолитность и капитальность увиденного, оттенок вечности, который ощущался в корабле, что, как подсказывал ментальный дар, отнюдь не являлось иллюзией. Похоже, этот диск был неизменным в течение веков, а может быть, тысячелетий, и мириады ругов рождались и умирали в нем, привычно существуя год за годом среди белесоватых стен, в переплетении тоннелей и гравитационных шахт, под светом и мигающими огнями компьютерных терминалов.

    «Дети Великой Пустоты», - думал Язон, осматривая бесконечные залы, лифты, переходы и коридоры. Что же им надо, этим спиногрызам? По утверждению Непоседы, странствовать среди звезд, делать керр’вадак и брать с планет контрибуцию…

    На третьей, считая сверху, палубе располагался сад. Ни кустов, ни деревьев в нем не было, однако этот гигантский отсек все же мог считаться садом - если не де-факто, то по назначению. Здесь гуляли и отдыхали среди невысоких скал и причудливых пластиковых сооружений - возможно, имитации растительных форм с неведомой планеты или местных произведений искусства. Здесь были гроты и пещеры, живописные горки и развалы камней, поросших сизым мхом, утесы среди лабиринта песчаных дорожек, и здесь Язон впервые увидел воду - нечто напоминающее пруд, застывший в изрезанных, мощенных камнем берегах. Кое-где стояли кресла странного вида, с сиденьями-желобами, подлокотниками и спинками, вверху которых имелись круглые или треугольные вырезы - видимо, с той целью, чтобы не заслонять дыхательной щели. Еще Язон запомнил конструкцию - или скульптуру? - в форме переплетенных шестипалых рук; в ее высоком плоском постаменте были двери, дюжина или больше, украшенные тем же символом, а к дверям вели натоптанные тропинки.