— Я переживу. — Он пожал ей руку и поцеловал в щеку. — Будь счастлива.

— И ты тоже. — Дейзи приветливо улыбнулась ему и вышла.

А через десять дней после возвращения ее начали преследовать кошмары. Первый раз это случилось, когда она была одна. В другой раз рядом находился Саймон.

Охваченная животным ужасом, она вскочила, обливаясь потом.

Проснулся Саймон.

— Дейзи, что с тобой?

Она вздохнула с облегчением — это оказался всего лишь сон — и в изнеможении откинулась на подушку.

— Это ужасно, — пробормотала она, давясь слезами.

— Дорогая, расскажи мне.

Легко сказать, расскажи…

— Мне приснилось, что мы нашли Тэру слишком поздно. Она лежала на виндсерфере, но… — Она понятия не имела, откуда взялись эти страшные картины. Иссиня-бледное лицо, мертвый взгляд, болтающаяся в воде, обглоданная рыбами нога…

Саймон включил ночник.

— Ты продолжаешь винить в случившемся себя. Не могу понять почему.

— Потому что я не должна была бросать ее одну. А я бросила ее.

— Дейзи, но почему ты должна стеречь ее? Она же не трехлетний ребенок.

Они уже говорили на эту тему сразу по ее возвращении.

— Если ей нравится напиваться и рисковать жизнью, то это ее трудности, — продолжал он.

И это она уже слышала.

— Неужели ты никогда в жизни не совершал глупостей? Ни единого опрометчивого поступка?

Ее слова, казалось, застигли Саймона врасплох.

— Разумеется, совершал, однако…

— Тогда почему ты не можешь понять других? Почему ты такой жестокосердный? Ты достойный отпрыск своих родителей. Такой же правильный, безупречный. Все вокруг сами виноваты в своих бедах, да? Жертвы СПИДа, матери-одиночки… И если твой папаша еще раз посмеет пройтись на счет несчастных брошенных матерей — как в прошлый выходной, — клянусь, я скажу ему, чтобы он прекратил оскорблять мою мать, и мне плевать, что обо мне подумает эта старая вешалка. — Дейзи состроила кислую физиономию и скрипучим голосом произнесла: «Ты абсолютно прав, Эдвард». Почему ты ничего не сказал им? Ты что, стыдишься меня?

— Как ты можешь говорить такое? — Саймон выглядел глубоко уязвленным. — Ты же знаешь, когда тебя не было, я их практически не видел. А что касается отца, то я согласен — он немного перегибает палку, но это вовсе не значит, что он действительно так думает. Просто такой уж он человек.

Она уже пожалела, что завелась.

— Не понимаю, какой бес в тебя вселился, — продолжал Саймон. — Если это все из-за Тэры, то, может быть, тебе следует проконсультироваться у психиатра.

— У психиатра? — Дейзи не верила своим ушам. — Ты же презираешь психиатров! Разве не ты говорил, что все они шарлатаны и неудачники, которые не смогли найти себе достойного применения?

— Так или иначе, но тебе нужна помощь. С кошмарами надо что-то делать.

Он выключил свет и повернулся к ней спиной.

— Спокойной ночи.

Дейзи готова была разрыдаться. Она понимала, что несправедлива к Саймону, что обидела его. И его родители были неизменно добры к ней, и она не имела права критиковать их.

Меж тем кошмары продолжались. Ночами она просыпалась, лежала, цепенея от ужаса, и долго не могла уснуть. Она и без психиатра понимала, что причиной кошмаров является чувство неизбывной вины, и единственный человек, с которым она могла бы поделиться, это Саймон.

Но она предпочитала молчать.

Ника она не видела. Однажды вечером Джейн сказала:

— Иан, ты наконец пригласил Ника в субботу на ужин?

— Я говорил с ним, но он не может.