— Ты, наверное, пришел в ужас?

— На самом деле я с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Я говорю ей: «Слушай, Спринцовка, я же тебе пеленки менял».

Дейзи буквально давилась от смеха.

— Должно быть, это вызвало эффект разорвавшейся бомбы…

— Она меня чуть не убила. — Ник криво усмехнулся. — Пару недель пришлось ходить с синяками.

Дейзи вспомнила другого старшего братца. Том, старший брат Тэры, был для них сущим кошмаром. То обзывал их сопливыми щенками, то отрывал голову кукле Синди, то заявлял, что только что распял кролика.

Дейзи почему-то не верилось, что Ник был таким же кровожадным чудовищем, хотя откуда ей знать… Том в результате тоже стал приличным молодым человеком.

Она вдруг с удивлением отметила, что они сидят на плоту и разговаривают как нормальные люди.

И не успела она додумать мысль до конца, как он тут же перестал быть в ее глазах нормальным человеком, а вновь превратился в опасное, непредсказуемое существо, при виде которого внутри у нее все переворачивается.

После упоминания о балете Дейзи наконец решилась задать вопрос, который давно мучил ее.

— Так ты все-таки пошел на Мариинский?

— Да, — ответил Ник. — И получил удовольствие.

Ее так и подмывало спросить, с кем и какая она из себя. Она живо представила его в смокинге — на сей раз безупречном, — с шелковым шарфиком, а рядом с ним красотку в отливающем серебром вечернем платье.

Неожиданно Ник поднялся.

— Я должен позвонить. Пока. — С этими словами он прыгнул в воду и был таков.

Дейзи не оставляло ощущение вины. Вернувшись на берег, она, чтобы отвлечься, погрузилась в чтение, но это не помогло. Тогда она зашла в магазин и купила три почтовые открытки, две самые обычные и одну шикарную, с видом тропического заката. На одной она черкнула пару слов матери, на другой — подружкам по работе. Самую красивую оставила для Саймона. На ней она написала: «Закат, о котором я тебе рассказывала, был еще лучше того, что изображен здесь. Страшно скучаю. Люблю, целую, Дейзи». Не откладывая дело в долгий ящик, она сразу отправила открытки, сожалея лишь об одном — что не может запечатать глодавшее ее чувство вины в конверт и послать его по почте куда-нибудь… в Монголию.

К тому времени, как они собрались за ужином, к Джейн вернулось ее обычное расположение духа, и она изо всех сил старалась быть приветливой со всеми, особенно с Тэрой.

Тэра, как всегда, пребывала в приподнятом настроении. Не дожидаясь ужина, она выпила в баре пару каких-то экзотических коктейлей, а потом пропустила еще два стаканчика вина и теперь была оживленна и весела.

Дейзи отбросила прочь терзавшие ее сомнения, сразу почувствовав себя легко и раскованно. Перед ужином она позвонила Саймону, который только что лег спать, и, поговорив с ним пять минут, окончательно успокоилась.

В конце концов, если ты кого-то любишь, это еще не значит, что тебе не может понравиться другой, уговаривала она себя.

Взять того же Саймона. Ему ведь понравилась Аманда, даже невзирая на ее выходку с джином, и проведи он в ее обществе недели две, еще вопрос, устоял бы он или нет, если бы она принялась ухлестывать за ним так, как, к примеру, Тэра ухлестывает за Ником. Однако это вовсе не означало бы, что он разлюбил ее, Дейзи.

Ужинали под устроенным на случай тропического ливня навесом на открытой террасе, в центре которой росло огромное дерево с раскидистой кроной. К самой террасе подступали заросли кустарника, вокруг цвели сады. Неподалеку на импровизированной сцене играл фольклорный ансамбль.

Поужинав, они пересели за один из столиков, которые были расставлены полукругом у танцевальной площадки.