|
Очень часто в качестве такого «личного» бога фигурировал Амон-Ра – «тот, кто слышит мольбу пребывающего в нужде», «отец и мать для того, кто помещает его в свое сердце». Но ведь сплоченность египетского государства всегда основывалась на личности фараона, которого в начале истории считали зримым воплощением бога Хора, а позже (с V династии) – сыном солнечного бога Ра, «младшим богом», то есть существом, соединяющим в себе человеческую и божескую природу. Столкнувшись с феноменом «личного благочестия», фараоны начали убеждать своих подданных (в официальных надписях) в том, что никто, кроме них, не может постичь истинную волю Бога и обеспечить благоденствие подданных. «На него смотрят, как на Ра», – говорит о себе царь Яхмос. Тутмос I называет себя «защитником Египта», его дочь Хатшепсут провозглашает себя «пастырем Египта». Но даже этого ей кажется мало, и она выражается о себе (в третьем лице) так:
И, тем не менее, находилось все больше людей, которые предпочитали обращаться со своими житейскими просьбами не к Хатшепсут, или к Тутмосу III, или к другому царствующему фараону, а непосредственно к Амону-Ра… Эхнатон, как справедливо пишет Кристиан Жак, попытался вернуться к религии V династии. Это значит, что на «личное благочестие» был наложен полный запрет. Атон отличается от Амона не просто тем, что представляет собой иную форму воплощения главного божества. Атон – бог, который создает живых существ и обеспечивает элементарные условия их существования: чередование дня и ночи, плодородие земли, нильское половодье. Но обратиться к нему с просьбой нельзя. «Отцом и матерью» живущих, их защитником и благодетелем (в социальном смысле) может быть только сын и соправитель Бога, Эхнатон. «Солнцепоклонничество и царепоклонничество, переходящее одно в другое, пронизывающее одно другое, неотделимое одно от другого, – не это ли сама душа, само существо фараоновской солнечной веры Аменхотепа IV», – писал один из лучших знатоков эпохи Амарны Ю.Я. Перепелкин. Уже отец Эхнатона, Аменхотеп III, искал пути укрепления пошатнувшегося авторитета фараона. Он построил особый храмовый комплекс, Луксор, где ежегодно (а не после тридцати лет царствования, как его предшественники) совершал обряд магического возрождения. Он повелел создать множество своих статуй в образах богов и называл себя «сияющим Атоном»… В самое последнее время возникла интересная, подкрепленная иконографическим материалом гипотеза. Ее автор, У. Р. Джонсон, предполагает, что совместное правление Аменхотепа III и Эхнатона длилось очень долго, до 12-го года правления второго из упомянутых царей, и что под именем Атона почитался не кто иной, как старший фараон, в то время как его младший соправитель был воплощением бога светоносного воздуха Шу. Мысль Кристиана Жака о том, что Эхнатон задумывал свою реформу как программу на срок одного – его собственного – царствования, кажется мне абсолютно ничем не подкрепленной. Речь шла об очень серьезных, глобальных вещах – понимании природы Бога. Египетские же фараоны вообще всегда планировали свои деяния (будь то постройки, надписи, изображения) «на срок вечности». Эхнатону не удалось повернуть историю вспять. После отказа от атонизма начинается лавинообразное распространение «личного благочестия» (и почитания Амона) в самых широких слоях населения. Отношение к Амону в послеамарнский период хорошо выражено в следующем гимне: А что же фараоны? Отвергнув радикализм Эхнатона, они все же пытались сохранить ту часть его учения, которая фактически ставила фараона на место «личного бога» человека. Отчасти им это удавалось. Крупные вельможи, которых цари осыпали благодеяниями, выражались о своих повелителях так: Но так продолжалось только до тех пор, пока фараоны обладали реальной властью (до конца XIX династии). |
