Мимо по замерзшему руслу реки проезжала собачья упряжка. В санях сидел какой-то мужчина в шубе. Его глаза, щеки и губы были покрыты инеем.

Вглядевшись в снежную завесу, он увидел на белой земле скорчившуюся фигурку.

— Что это там еще? — пробормотал мужчина.

Вынув из кармана электрический фонарик, он посветил и различил шубу, гамаши и кудрявую голову.

— Э-э-э… да это мальчуган, — сказал он. — Живой ли — не пойму…

Джоанна пошевелилась, взмахнула рукой и издала слабый стон. Открыв глаза, она увидела сквозь пелену мужское лицо в меховом капюшоне. Сперва подумала, что это Конрад Оуэн, и закричала:

— Не прикасайся ко мне!

Потом поняла, что это не он. Незнакомец говорил по-английски без акцента и без ошибок. Так же, как и ее отец.

— Все в порядке, парень. Чего ты так боишься? Кто тебя обидел?

Она села на снегу, сердце ее едва не выпрыгнуло из груди от страха. Подняв на мужчину пристальный взгляд, Джоанна принялась изучать его лицо. Он сказал «парень». Значит, принял ее за мальчика? Хорошо бы так. Судорожно сглотнув, девушка с трудом поднялась на ноги.

— Мне… надо попасть… в Форт-Юкон… — выдохнула она.

— Ну, это далеко, — сказал путник. — Я еду в другую сторону. Хочешь — поехали со мной.

Она колебалась с ответом. Глаза начинали саднить, и Джоанна потерла их тыльной стороной ладони. Она едва держалась на ногах, голова у нее кружилась.

— Вероятно, вы не очень хорошо знаете эти места, — сказала девушка. — А я знаю. Далеко нам проехать не удастся, потому что надвигается снежная буря.

Протяжный громкий вой расколол вечернюю тишину. Печальный, голодный, он вызвал у Джоанны непроизвольную дрожь.

— Волк, — прошептала она.

— В любом случае, — сказал мужчина, — нам лучше двигаться. Но как же ты поедешь? Почему ты вышел в таком виде?

— Не обращайте внимания. Давайте искать убежище.

Мужчина вернулся к упряжке.

— Ну хорошо, — сказал он.

Ей хотелось вернуться обратно в хижину, где осталось тело ее отца, но она не решалась сделать это из-за Конрада Оуэна. Ничего — скоро вернется Киши, вместо нее посидит у гроба. А сейчас либо удастся вместе с этим путником найти укрытие, либо придется погибнуть под натиском бури.

Собаки рванули и, подпрыгивая и рыча, потащили сани вперед. Вскоре они подъехали к маленькой еловой хибарке на самой кромке русла. Джоанна уговорила мужчину остановиться.

— Нельзя ехать во время бури, — сказала она.

— Ладно, но у меня мало еды, — ответил он.

Она промолчала. Он открыл дверь хибары, чиркнул спичкой, нашел масляную лампу и зажег ее. Джоанна вошла внутрь и огляделась, стряхивая с ресниц снег. Мебели в комнате было немного: деревянный стол, пара стульев, на полу тюфяк с двумя рваными одеялами да маленькая печка.

— Интересно, кто здесь жил? — сказала она. — Наверное, он умер или уехал.

Мужчина закрыл дверь.

— Что бы там ни было, надо развести огонь и перекусить, чтобы согреться.

Она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. Он снял шапку и шубу. Впервые за все время удалось рассмотреть его. Молодой, на вид не больше тридцати. Фигура как у атлета. Тонкие черты лица, волевой рот и подбородок, каштановые волосы. Мужественная красота. Сразу видно, что умен и хорошо воспитан. Такие в этих краях еще не встречались.