Я знаю, это нехорошо, и они были очень уважаемым народом, потому что питались, помнится, одной только манной, а ведь растительная диета ослабляет и усмиряет человека — молодого ли, старого ли — и не дает ему совершать плохие поступки. Но потом они стали нормально питаться, начались какие-то там войны — очень жестокие! Разумеется, я ни в коем случае не сомневаюсь в намерениях основоположника нашей религии, но следовать по священным стопам Учителя слишком невыносимо для чувствительной молодой особы. Короче говоря, сэр, не можем ли мы, как выражался мистер Джесперсон, «вообще пропустить» Святую землю? Конечно, я в любом случае последую за Вами, если Вы того захотите, ведь мое самое горячее желание — быть рядом, когда Вы превратитесь «из четвертого секретаря в члена величайшего законодательного органа в мире!», выражаясь Вашими же словами…»
Читатели могут вообразить, с каким восторгом я читал и перечитывал это милое послание! Много позже я перешел, наконец, к письму от кузена мисс Чамли. Оно не убавило моей радости, так как кузен оказался не просто священником, а… В общем, он подписывался «Епископ Калькуттский».
Что еще добавить? Тут и пора окончить повесть о том, как Эдмунд Тальбот путешествовал на край света и пытался выучить морской язык! Однако тогда я поставлю в тупик своих будущих читателей. Ведь кое-что я недоговорил, заметили? Разумеется, кузен не мог одобрить, чтобы мы невенчанными отправились из Индии в Англию: негожий пример для части света, в которой и так царит чрезмерная вольность нравов! Поэтому епископ вызвался совершить необходимую церемонию. Так что, дорогие мои, можете быть совершенно уверены в том, что в один прекрасный день я сошел с баркаса на индийский берег. «Юная особа» под розовым зонтиком стояла в двадцати ярдах от меня. При ней находилась бесценная Дженет. Вокруг толпились темнокожие слуги. Над розовым зонтиком вздымался еще один — гораздо больше. При виде меня мисс Чамли забыла про опасности, что несло в себе палящее солнце. Я помахал шляпой, и ваша прапрапрапрапрапрабабушка сорвалась с места и кинулась в мои объятия!
(24)
Прочитав письмо Олдмедоу, я вышел прогуляться и по дороге принялся вспоминать старых знакомых, даже бывших врагов, которые ныне казались друзьями. Один за другим они проходили у меня перед глазами, даже те, о ком я давно позабыл — Джейкобс, Мэнли, Хауэлл… Я словно дотрагивался до каждого из них: вот Боулс, Селия Брокльбанк, Зенобия, коротышка Пайк, Виллер, Бейтс, Колли — и так далее, вплоть до капитана Андерсона. Забавные ощущения. Оказалось, я могу вспоминать всех до одного, не испытывая особых потрясений — даже лейтенанта Саммерса. Даже Преттименов.
Той ночью мне приснился сон. Во всяком случае, я надеюсь, что это был сон, ведь сны — вещь мистическая сами по себе, независимо от содержания. Очень хочется, чтобы это видение оказалось сном, иначе выходит, что мне придется пережить все сначала, только в мире, непохожем на этот, такой понятный и привычный.
Во сне я был по шею закопан в землю Австралии — одна голова торчала — и глядел на Преттименов снизу вверх. Мне было очень удобно. А они проезжали рядом, всего в нескольких ярдах от меня, смеялись и болтали в радостном возбуждении. Следом ехали мужчины и женщины с сияющими лицами — словно на поиски сокровищ. Миссис Преттимен в широкополой шляпе по-мужски оседлала скакуна, а мистер Преттимен скакал за ней, в дамском седле, поскольку правая нога так и не восстановилась. Веселые и безмятежные, они пели и хохотали, точно ехали на какой-то необыкновенный праздник, хотя вокруг простиралась бескрайняя пустыня. Такие счастливые! Такие восторженные!
Я проснулся, дрожа и утирая пот, и сказал себе, что далеко не каждому дано пройти этот путь. Согласитесь, кому-то ведь надо следить и за порядком в нашем мире. |