Последняя фраза заставила всех нас совершенно по-идиотски расхохотаться.

— Мне послышалось, кто-то упомянул мое имя?

Это оказался сам Брокльбанк. Палуба качнулась, он повис на дверной ручке и чуть не упал — сказывался преклонный возраст. Мы с Олдмедоу доволокли его до стола, а Боулс захлопнул дверь, преградив путь воде. Как ни странно, Брокльбанк очухался быстрее всех нас.

— Не могу больше, господа, честно вам скажу. Промок и до пояса, и выше, волны исхлестали, чуть не смыли в море, а эта старая накидка, что служит мне верой и правдой, изнутри отсырела не меньше, чем снаружи…

— Так оставались бы в каюте, мистер Брокльбанк, лежали бы на койке…

— Не могу без общества.

— Бог мой, сэр, всякий будет рад оказаться в компании мистера Брокльбанка…

— Нет, мистер Тальбот, увы. Она, конечно, старается приободрить меня, но на деле уже глядит на меня вдовьим взором.

— Будет вам, сэр! Я часто встречаю миссис Брокльбанк на палубе — она всегда улыбается, всегда весела!

— Так и я о том же, мистер Тальбот, хотя вы немного преувеличиваете. Она весела с вами, но не со мной. Я не люблю вдов и всегда, что естественно, старался их избегать. Но наедине со мной, в каюте, Селия улыбается с таким мрачным торжеством, с каким вдова размышляет, что дело сделано, по счетам заплачено и, — здесь его голос гневно возвысился, — и она тут больше ни при чем.

— Мистер Брокльбанк!

— Хотите сказать, что такое поведение не подобает джентльмену, мистер Тальбот? Хорошо, больше я об этом ничего не скажу. Но и вернуться туда не смогу, несмотря на то, что выполнил все условия Селии. Ах, Бейтс! Старина Бейтс! Надеюсь, вы плеснули туда бренди?

Бейтс поставил кружку на стол и выразительно поглядел на мистера Брокльбанка.

— Совсем каплю, сэр, только для запаха.

— Бейтс, негодник, так вы таскаете ему бренди из кают-компании, а я тут…

— Это из моих запасов, мистер Тальбот, сэр!

— Я бы разделил с вами кружку, Тальбот, но вот беда — до ужаса боюсь всякой заразы.

— Это мне надо опасаться, как бы заразу не подхватить, черт бы вас побрал!

Внезапно, резко и неожиданно, от нас уехал стол. Я хотел задержать его, но обнаружил, что вцепился в Боулса. Он стряхнул мою руку, и тут стол встал на дыбы и врезался в него. Боулс произнес слова, которых я никак не ожидал от столь почтенного человека.

— А еда! — продолжал мистер Брокльбанк, следуя каким-то своим мыслям. — Еда просто ужасна. Буквально на днях я попытался укусить, или, лучше сказать, взломать, как грабитель, кусок холодной свинины… И что случилось?

Отвратительный старик пошарил в многочисленных складках своего обвисшего одеяния и выудил из какого-то тайника почерневший зуб.

— Нет, это уже переходит всякие границы!

Я вскочил на ноги и рванулся к двери, где меня встретила россыпь брызг у порога, который не давал морской воде проникать в салон. За дверью обнаружился Бене. Как и все окружающие, он держался за поручень, шедший между каютами, — правда, только двумя пальцами. Глядя на дверь каюты Преттимена, Бене шевелил губами. По-видимому, пресловутые муки творчества! Я почувствовал, что зверею — до сих пор не знаю почему.

— Мистер Бене!

Он досадливо перевел на меня взгляд.

— Мистер Бене, я намерен получить от вас кое-какие ответы!

Бене растерянно нахмурился.

— Разве я принял ваши извинения?

— Извиняться должны вы! Ваши отношения с некой дамой вынудили другую даму… что, в свою очередь, заставило меня… мое суждение о ней… честь вашего имени…

— А что вы имеете против моего имени, сэр? Это что — насмешка?

— Честь вашего имени…

— Повторяю: я горжусь своим именем, мистер Тальбот.