— И кто еще за вас?

— Вы так ставите вопрос?

— Во всяком случае, я — в вашей клике!

— А вот так говорить не надо, прошу вас! Не стоит использовать подобное выражение.

— Бене именно его и использовал.

— И ему не стоило, особенно в разговоре с вами. Вы — пассажир. Вы не имеете никакого права вмешиваться в это дело.

Я не ответил. Чарльз с вымученной улыбкой упал в кресло напротив меня.

— Не хватало еще, чтобы вы обсуждали его с другими.

— Вот уж не ожидал от вас нагоняя…

— Это не нагоняй — всего лишь предупреждение. Капитан выслушал наш профессиональный спор и сделал выбор. Мы обязаны ему подчиниться.

— Чую, быть неприятностям.

— Вот и держитесь от них подальше.

— Мы друзья, разве нет? Я обязан вам помочь!

Чарльз покачал головой:

— Надеюсь, я смогу в нужное время заявить официальный протест. Кумбс уже готовится к работе. Две большие пластины (на которые у нас едва хватит металла), четыре металлических стержня с резьбой, гайки для них…

— Дальше можете не рассказывать, потому что я все это видел! Отец когда-то распорядился сделать нечто подобное в старых домах у реки: стянуть расшатавшиеся стены раскаленными докрасна металлическими балками. Я был совсем мал, но запомнил все очень хорошо: остывая, балки тянули стены внутрь. Похоже на ярмарочные развлечения.

— А дома были деревянные?

— Кирпичные.

— Наверняка от вашего внимания не ускользнул тот факт, что корабль построен из дерева. Мистер Бене собирается проткнуть раскаленным железом основательный кусок древесины — я прямо-таки слышу, как отвалилась ваша челюсть! Разумеется, он намерен просверлить широкие отверстия и утверждает, что от жара опора лишь слегка обуглится — и ничего больше. Модель, во всяком случае, повела себя именно так, тут с ним не поспоришь. И дыму было много.

— Но ведь совсем недавно капитан Андерсон восхвалял Бене за то, что тот обошелся без кузнечных работ, якорных цепей, дыма и пара! Прямой и честный повелитель тросов, блоков и парусины!

Лейтенант хлопнул ладонью по столу.

— Послушайте меня, Эдмунд! Мы в серьезной опасности, даже если мачта не пробьет дно. Вы когда-нибудь наблюдали, как затухает огонь в камине? Как искры пробиваются сквозь слой сажи, словно живые? Видели, как погибшее пламя вспыхивает заново, пробуждаясь к жизни? Такое пламя хотят запереть в кусок дерева. Предполагается, что мы все так же весело побежим по волнам, будто мало нам всего остального! Корпус разваливается, паруса гниют, путь неблизкий, погода кошмарная, особенно впереди, — но от нее никуда не денешься, потому что только этим путем мы достигнем земли раньше, чем у нас кончатся еда и питье…

Чарльз осекся, чтобы перевести дух, и в тишине отчетливо стало слышно, как журчит и бьется о борт вода.

— Простите, Эдмунд. Этот молодчик совершенно вывел меня из себя. Он думает, что сможет определить нашу долготу по луне, он думает… Да чего только он не думает! Наговорил я вам лишнего. Та самая ошибка, от которой только что предостерегал…

— Со мной можете говорить о чем угодно, я готов сохранить любой ваш секрет, клянусь жизнью!

Чарльз не сдержал улыбки.

— Ну, жизнью не надо, достаточно просто молчать. Нет, правда, дружище — забудьте этот разговор, да и все.

— Молчать обещаю, а вот забыть — увольте.

Он поднялся на ноги и подошел к окну.

— Эдмунд!

— Что такое?

— Вы мне доверяете?

— А что случилось — опасность? Конечно, доверяю!

Чарльз метнулся к столу.

— Переоденьтесь в ваши повседневные вещи — только не в штормовку! — и бегом на шкафут, встаньте там и не трогайтесь с места, что бы ни случилось — быстро!

Я побежал в свое временное жилище, торопливо сорвал с себя шинель и ночную рубашку, натянул одежду и выскочил обратно.