Оборотистости Василя оставалось только позавидовать, но я заморочить себе голову не дал, переобулся и прошёлся вдоль прилавка. Как это обычно и бывает с новыми ботинками, те немного давили, но пальцы в носки не упирались, да и колодка не ощущалась чрезмерно узкой. Просто новая неразношенная обувь.

Новая!

Дальше я терпение продавца испытывать не стал, и выложил на прилавок девять червонцев, а после стребовал пару газетных листов, в которые завернул свои ботинки, прежде чем уложить их к форме в вещмешок.

Ну, всё — к празднованию нового года готов!

Хотелось петь и танцевать, настроение не портил даже грядущий конфликт с Маленским. Плевать я на него хотел! На всё плевать! Сегодня я встречаю Новый год с Ниной!

Перед поездкой в «СверхДжоуль» пришлось заскочить в казарму, и на этот раз Василь оказался в комнате. Он стоял перед зеркалом и брился, не прекратил избавляться от щетины и при моём появлении, только расплылся в широченной улыбке.

— Ну, Петя, ты и дал! У Барчука разве что дым из ушей не валил!

— Перебесится, — отмахнулся я с показной беспечностью.

Но я точно знал — нет, не перебесится, и мой сосед полагал ровно так же.

— Боря молодым все уши прожужжал, как тебя строить будут, а ты их так обломал.

— Вот меньше всего меня Борины проблемы волнуют.

— А это не Борины проблемы. Учти — Федя этого так не оставит. Иначе молодые бояться перестанут.

Я пожал плечами.

— Поживём — увидим. — Развесил форму и спросил: — А чего на учёбу не в полном составе ходили? Остальные где?

— В полном, как — не в полном? — удивился Василь. — А! Ты просто не писал давно, вот и в курсе, что теперь у нас учебный взвод. «Псы» и Макс — это который с седьмого витка, — теперь заместители командиров в других отделениях. И ещё женское отделение сделали. Там Машка Медник замком.

— Да иди ты! — удивился я. — Она ж тупая!

— Сам удивляюсь! Такое впечатление, она недалёкой просто прикидывалась, — покачал головой мой сосед по комнате. — А ещё поговаривают, перед назначением с кем-то из руководства долгую беседу имела. — И он многозначительно добавил: — О-о-очень долгую. На всю ночь. И теперь не она за Федей бегает, а наоборот.

Я озадаченно хмыкнул, а потом прищёлкнул пальцами.

— Слушай, а почему тебя не назначили?

Сказал и сообразил, что невзначай ткнул в больное место, но Василь пренебрежительно фыркнул.

— Очень надо! У меня другие планы. Заранее говорить ничего не буду, чтоб не сглазить, но киснуть в комендатуре не собираюсь. Есть варианты получше, знаешь ли!

Приставать с расспросами я не стал и указал на ботинки.

— Гляди, какую красоту взял всего за девяносто!

— Транжира!

— Да они полторы сотни точно стоят!

Василь смерил мою обновку оценивающим взглядом и покачал головой.

— Не, им сотня — красная цена.

— Скажешь тоже! Самое меньшее сто двадцать. Я удивляюсь, что мне так дёшево отдали.

— Контрабандные, может? Или размер неходовой? — предположил Василь, отложил бритву и принялся вытирать лицо полотенцем. — Не вникал, честно говоря. Повода не было. Мне мои носить — не переносить.

— Вы в город сейчас? — спросил я.

— Да, но Варька ещё полчаса точно прихорашиваться будет.

— Тогда побегу. С наступающим!

— С наступающим, Петя!

Пока шёл до трамвайной остановки, слегка продрог и в очередной раз пожалел о лётной кожаной куртке.