Тогда вернулся в нашу зону ответственности, чтобы немного погодя отыскать выход в коридор общего пользования и спуск на восьмой этаж. Так дальше и двинулся. Иногда в служебных помещениях попадались забитые окурками банки, иногда слышался быстрый топоток удаляющихся шагов. Раз заметил тёмные фигуры и рявкнул: «Облава!», те со всех ног припустили прочь.

Отыскались и выходы на боковую лестницу, располагавшиеся лишь на чётных этажах. Все эти переходы использовались студентами в качестве курилок, и вот тут уж никто убегать не пытался, курильщиков приходилось выгонять чуть ли не пинками. Ещё и возмущались, засранцы!

Я даже заподозрил, что вахтёры меня попросту разыграли, но и плевать — во всём должен быть порядок. А то надымили, понимаешь…

На третьем этаже прямого перехода не было, пришлось идти в обход, вот там-то и наткнулся на троицу студентов. Парочка приятелей Кости Северянина — крепкий малый с бугристым лицом и задиристый коротышка, — зажали в угол тощего волосатика и что-то угрожающе ему втолковывали. На звук распахнувшейся двери они даже не соизволили оглянуться.

— Нарушаем? — поинтересовался я, попытавшись скопировать интонации старшины Ревеня.

Получилось не слишком похоже, да только хулиганов проняло и так. Они резко обернулись, а их жертва прошмыгнула к двери, но я выставил перед собой руку.

— Погоди.

Этого типа я узнал: именно он сидел на первом ряду на лекции по психологии, с которой меня выставили за болтовню. Я узнал его, а хулиганы — меня; коротышка Панкрат даже растопырил пальцы.

— Тебе чего надо вообще? Вали отсюда, пока цел!

— Ты ничего не перепутал, малыш? — усмехнулся я в ответ и постучал себя по нарукавной повязке. — Глаза разуй!

— А-а-а! — протянул второй. — Шпик! — И вдруг предложил: — А слабо один на один на кулачках?

Мне уже довелось помять его в первый день учёбы, но напомнить об этом не успел: патлатый предпринял очередную попытку прорваться к двери. Так же молча он попробовал протиснуться между мной и стеной, пришлось даже упереться ему в грудь ладонь.

— Да стой ты! — потребовал я. — Смотри, если заявишь на этих уродов, у них большие проблемы будут.

— Только вякни, Гоша! — быстро произнёс Панкрат.

— Георгий! — обратился я к студенту. — Если они у тебя деньги забирали — это грабёж. А если угрозами вымогали — это и под разбой подвести можно. Заявишь — сядут, как миленькие. Из института так уж точно вылетят.

Крепыш усмехнулся.

— Красиво лепишь, легавый!

Гоша ссутулился и на миг показалось, будто удалось до него достучаться, но нет — парень неожиданно резко подался вперёд, проскочил мимо меня и юркнул в дверь, только его и видели.

Панкрат расхохотался, его приятель с ухмылкой предложил:

— Ну что — на кулачках? Без сверхсил, а?

Я повернулся к коротышке и спросил:

— Он это серьёзно?

Взгляд крепыша скакнул с меня на приятеля, и тогда я пнул ему по щиколотке. Полуботинок угодил носком по кости, и парень со вскриком дёрнулся, открылся и пропустил крюк в челюсть. Хлоп! — и уже сидит на полу, башкой мотает. Чистый нокаут!

Глаза Панкрата округлились, и он заблажил:

— Совсем, что ли? Да я, да мы… Да мы на тебя заявим!

Угроза вовсе не была пустым сотрясанием воздухе, но в таких делах никак нельзя выказывать растерянности и тем более страха — это я знал наверняка и потому беспечно пожал плечами.