Глаза Панкрата округлились, и он заблажил:

— Совсем, что ли? Да я, да мы… Да мы на тебя заявим!

Угроза вовсе не была пустым сотрясанием воздухе, но в таких делах никак нельзя выказывать растерянности и тем более страха — это я знал наверняка и потому беспечно пожал плечами.

— Сейчас по итогам обхода заявлю, что помешал двум неизвестным избить третьего. Начнёте бочку катить, я вас опознаю. А надо будет и Гошу расколю. И сдаётся мне, после этого поедете вы оба, да и не только вы, лес валить. Хочешь? А ты, боксёр?

Не хотели ни тот, ни другой, и я велел им убираться из служебного помещения, завершил обход и не забыл упомянуть вахтёрам о стычке, но до конца дежурства меня так никто и не побеспокоил.

В семь часов Милена препоручила мне Льва и отправилась ужинать, а мы пошли в спортивный зал, где появление человека в чёрных очках и с тросточкой вызвало немалую ажитацию. А уж когда мой товарищ заменил очки повязкой и принялся в качестве разминки колотить по боксёрским грушам, поглядеть на это диво дивное собрались решительно все. Тренеру даже пришлось наводить порядок. После он взялся самолично оценить технику новичка, а остальных погнал разогреваться.

Подошёл рыжий Антон, поздоровался и покачал головой.

— Во дела!

— Тоже боксом занимаешься? — спросил я.

— Ага, — кивнул тот. — Только лютиерианским.

— Это который сават?

— Он самый, — подтвердил Антон и ушёл.

Я обратил внимание, что, кроме меня, с ним никто не поздоровался и не преминул справиться на этот счёт у приятелей.

— Чего вы его игнорируете?

— Нормальный человек в шестёрки не пойдёт, — заявил в ответ Ян.

— Научный факт! — подтвердил Карл.

— В шестёрки? — удивился я. — К кому?

Все рассмеялись, и Коля пояснил:

— Шестёрки — это снобы, которые в клуб «6/17» входят. Золотой румб, элита операторов. В институте разные клубы есть, но этот самый пафосный.

Я покачал головой и принялся натягивать боксёрские перчатки. Пока упражнялся, краем глаза следил за Львом и вскоре обратил внимание, что тот всё чаще поглядывает в тот конец зала, где шла тренировка по лютиерианскому боксу.

Зная пристрастие товарища к ориентальным боевым искусствам, где, как и в савате, разрешались удары ногами, я подошёл и предложил:

— Отвести тебя туда?

Лев кивнул. Заведовавший секцией савата аспирант поначалу просто опешил, но поглядел-поглядел на уверенные движения моего товарища и махнул рукой:

— Оставайся! Поглядим, с чем тебя едят!

Я вернулся к боксёрам, и в этот раз тренировка не сосредоточилась на одной только правильной работе ногами, мне начали слегка поправлять ударную технику, а под конец Карл и вовсе загонял в спарринге. К слову, Лев тоже поколачиванием мешков с опилками не ограничился, и провёл несколько учебных поединков, в которых всем на удивление держался ничуть не хуже соперников.

После тренировки немного посидели со студентами в раздевалке. Я дожидался припозднившегося Льва, остальные просто переводили дух.

— Скучно! — заявил вдруг Коля. — Может, монархистов взгреем?

— Забудь! — одёрнул его Ян. — Нас ещё в прошлый раз на карандаш взяли!

— Теперь предупреждением не отделаешься, — подтвердил Карл, вытиравший полотенцем бритую под ноль голову. — Научный факт!

— Да ну вас! — махнул рукой Николай. — Правильные — сил нет.

— Монархистов в городе надо бить, — заявил Карл.