За завтраком я осушил кофейник и досмотрел газету, после дошёл до главпочтамта, получил письмо до востребования. Повздыхал, прочитав весточку из дома, отправил ответ и направил стопы в институтскую библиотеку, где и проторчал до самого обеда, а после визита в первую лабораторию решил плюнуть на всё и отправиться отсыпаться, но по дороге к трамвайной остановке повстречался с Карлом, и он затащил в клуб.

Темой собрания стали недавние налёты, и пока я попивал чай, шли дебаты и ломались копья, выдвигались и отметались разнообразные версии, дошло даже до совершенно нереалистичного, на мой взгляд, предложения о создании студенческих добровольных дружин. Под конец слово взял Вениамин Мельник.

— Участие операторов сверхэнергии в налётах бросает тень на всех нас! Наши противники не упустят случая раздуть из этих инцидентов настоящую сенсацию для закручивания гаек и ограничения свобод. Повлиять на ситуацию мы можем лишь одним способом: вычистить из числа студентов весь неблагонадёжный и склонный к противоправным действиям элемент!

Касатон Стройнович покачал головой.

— Легко сказать — вычистить! А полномочия?

— Полномочия есть у комендатуры.

— Предлагаешь доносы писать? — хмыкнул Касатон. — Так нас стукачами заклеймят и бойкот объявят, на этом всё и кончится, не начавшись. Это всё полумеры! Надо поставить вопрос об организации студенческого самоуправления!

— И поставим! — согласился с этим предложением Мельник. — Но это дело небыстрое, а промедление недопустимо! Надо действовать!

И тут понялась со своего места Инга.

— Нет нужды действовать публично и официально! — предложила она временное решение проблемы. — Среди нас есть сотрудник комендатуры ОНКОР, который может взять донесение собранных нами сведений до компетентных органов на себя!

Отмалчиваться не стал, поднялся и заявил:

— Буду рад помочь, обращайтесь. Источник информации раскрывать не стану, сошлюсь на оперативные разработки.

На этом свою речь и завершил. Когда уже расходились, Карл даже поинтересовался:

— Ты чего сегодня такой квёлый?

— Не выспался, — сознался я, сунув портфель подмышку.

— На тренировку придёшь вечером?

— Не, может, со следующей недели на два занятия перейду. Бывай!

И мы разошлись.

В понедельник немало озадачила Милена.

— Пётр, прошу тебя повлиять на Льва! — заявила она, когда я устроился рядом с товарищем на заднем сиденье автомобиля. — Вчера вместо сеанса психотерапии он отправился в боксёрскую секцию!

Лев фыркнул и отвернулся к окну. Барышня поджала губы.

— Эрнест Карлович прекрасный специалист, но он не волшебник и может помочь лишь тем, кто согласен принять помощь! А твоё поведение — неконструктивно!

— Я — не псих! — отрезал Лев. — И не нуждаюсь в помощи!

Милена поджала губы.

— Эрнест Карлович не работает, как ты выразился, с психами, он специализируется на психологической реабилитации операторов с повышенной эмоциональностью и эмпатической чувствительностью!

— Да мне один час в зале дал большего, чем все его сеансы! — вспылил Лев.

— Курс психологической реабилитации входит в программу твоего развития!

— Так замените его на сават!

Я заподозрил, что моё присутствие тоже просчитано кем-то и внесено в программу в качестве некоего стабилизирующего фактора.