Маузер, наконец, выскользнул из кобуры и столкнулся в воздухе с саблей. Удар свободной левой рукой, пинок ногой, выстрел, выстрел, выстрел. И все трое ассасинов оказались на земле.

Держась за простреленный живот, Мягкотелый достал метательный нож и без замаха метнул его в короля. Но, видно, годы стали сказываться, или глазомер подвёл его в кромешной, потусторонней тьме, царившей вокруг, несмотря на полыхавший огнем снаружи дворец.

А может, Мамба действительно продал свою душу злым духам, как про него говорили. Но он успел отклонить голову, всего на дюйм, из-за чего острое лезвие промелькнуло мимо его уха, даже не задев.

Ах, ты ж паршивец, матюкнулся в сердцах я, когда нож просвистел мимо моего уха. И со злорадной ненавистью омерзительного киношного злодея несколько раз нажал на спусковой крючок маузера.

Пистолет содрогнулся три раза, исторгнув из своего ствола пули. Две из них пробили грудь убийцы, а третья раздробила череп, расплескав по полу его мозги.

Второго тяжелораненого я просто обездвижил несколькими ударами по рукам рукоятью маузера и прострелил его ногу. Метнувшись к шкатулке со своими эликсирами, я стал там суетливо рыться, спеша найти нужное мне зелье, для обеспечения мук испытуемого и развязывания ему языка.

Как я и предполагал, он ни за что не хотел раскрывать свои тайны, и только после того, как я влил в него насильно ядовитую гадость, которая стала сжигать ему все внутренности, он прошептал, что его наняли. Нанял его Мягкотелый, который сейчас валялся дохлой кошкой в двух шагах от него.

Через пару минут он испустил дух. Скорее всего, у него остановилось сердце, а возможно, он смог остановить его сам, либо ранение и моё «лекарство» добило его окончательно. Ничего существенного я не узнал, кроме клички главаря убийц. Теперь следовало разобраться с Момо и примерно его наказать, вместе с его подельниками.

Момо оказался жив. Пойманный моими воинами, он трясся в одной из хижин, ожидая расправы над собой. Возле него сидели и лежали, связанные по рукам и ногам верёвками, его выжившие люди. После бессонной ночи я ушёл спать, пристрелив пару раненых людей Момо. Лечить я их не собирался, а определённый посыл сделать следовало уже сейчас, да и зачем им мучиться, я же не садист.

Глава 21 Казнь

Утро наступило где-то ближе к обеду. Со всего Банги и его окрестностей сбежались люди. Вся моя сущность противилась этой казни, но другого выхода я не видел. Когда-то я был цивилизованным юношей, даже, можно сказать, толерантным. Мне было дурно смотреть на оторванный хвост ящерицы, который она оставляла, чтобы спастись из жестоких лап мальчишек.

Сейчас же я стал совсем другим. Когда тебя целенаправленно травят и хотят убить, ты по-другому начинаешь смотреть на этот мир, если, конечно, выживешь. Вокруг дикая природа, с такими же дикими людьми. А цивилизованные, как ты думал, люди пытаются продырявить тебя, наделав в тебе совсем не нужных дырок, отчего поневоле станешь таким же диким, как и окружающие.

«Среда формирует сознание», — как говорят материалисты. Теперь Я тут среда, и Я буду формировать ваше сознание. Раз пошла такая пляска — режь последний огурец.

На казнь собрались все, кто смог. Вернулся Жало со своими подчинёнными, остальные были слишком далеко. Есаул с перевязанной головой стоял рядом, командуя своим тысячным отрядом персональной охраны. На окраине города была вытоптана большая площадка, на которой сооружён помост с виселицей. Всего на казнь были приглашены тридцать семь человек, во главе с Момо. Остальные либо погибли, либо разбежались.

Весь город уже гудел, обсуждая ночной бой и моё чудесное спасение. Возле помоста лежали три раздетых трупа ассасинов. Все они были арабами. Сухие, поджарые тела, одинаково хорошо переносившие и холод горных вершин и жару опалённой солнцем пустыни. Сейчас они не производили впечатления супер героев, а простреленная голова Азиза аль-Мухрама уже была отделена от тела и украсила собою очередную пику.