– До завтра, други!

Сказал и ушел, провожаемый гулкими пьяными голосами.

– Довести тебя до покоев, мой князь? – в темных сенях подскочил верный Гинтарс.

Довмонт грубо отпихнул мальчишку:

– Не надо. Я еще не пьян.

– Тогда… какие будут указания на утро?

– Разбудить на рассвете!

– Понял, мой князь.

Княжна дожидалась мужа на ложе. Лежала на лоскутном одеяле в короткой рубашонке из тонкого выбеленного солнцем льна. Нет, конечно же, не Ольга… Но похожа – как две капли воды! Эта вот Бируте и Оленька – словно близняшки. Русые теплые волосы, нежная кожа, синие, как майское небо, глаза…

– А, иди-ка сюда, миленькая моя…

– Я и так здесь, мой герой…

Тяжело дыша, князь погладил женушку по колену. Сильная ладонь его полезла и выше, под рубашку к трепетному, горячему и уже влажному от желания лону. А ну-ка…

Даумантас сорвал бы сейчас рубашонку, как зверь, и так же взял бы жену, по-звериному грубо… Однако теперь действовал Игорь…

Поцеловав жену в губы, осторожно положил ее на спину. Задрал рубашечку, обнажив грудь. Накрыл губами трепетные сосочки, поласкал, потрепал языком, затем отпрянул, зажал между пальцами, чувствуя нарастающую упругость и твердость груди…

– Ах, мой князь…

Красавица выгнулась, и князь не мог больше ждать, просто был не в силах. Да и Бируте-Оленька уже томилась в нетерпении, истекая пряным соком любви, изнемогая от охватившего низ живота жара…

Кунигас взял жену осторожно и нежно, обнял за талию, выгнулся, словно тисовый лук…

Бируте закатила глаза… стонала так громко и страстно, что, казалось, было слышно на все княжество. И пусть! Пусть слышат. Пусть завидуют тупые ханжи.

– Ах, мой князь… мой милый…

Она уже не могла говорить, да и не нужны были слова. Княжна закусила губу, вновь застонала, забилась, словно попавшая в капкан лань, трепетная и нежная… Застонал и князь…

– Как хорошо, – Бируте прижалась к его груди, довольная и счастливая, как только может быть счастлива юная женщина, не видевшая любимого мужа уже несколько дней.

– Ты нынче такой… Такой нежный, такой… Мне так нравится куда больше… ой! Прости, я сморозила глупость, мой господин. Прости!

В синих очах возлюбленной Игорь углядел страх! Отчего так? Чего юная княжна боялась?

– Ну, ну, милая, тебе не в чем себя упрекать. Совершенно не в чем.

Нет, это все же была не Ольга. Хоть и очень похожа, но нет, не она. Оленька как-то по-другому мыслила и никогда никого и ничего не боялась.

Успокаивая супругу, князь погладил ее по плечам, по спинке… девушка выгнулась, словно кошечка, вот-вот замурлыкает. Довольная, растянулась на ложе, заложив за голову руки, вся такая счастливая, стройненькая… и красивая – невероятно!

Игорь вновь погладил упругую грудь, потеребил сосочки. Потом отпрянул, встал на колени и принялся покрывать нежными поцелуями все трепетно-юное тело. Такое ласковое, гибкое, родное.

Начал с губ, затем перешел к нежной шейке, потом опять – к груди. А потом спустился вниз, к пупку… и еще ниже, к лону.

Молодая красавица вздрогнула, застонала, выгнулась… Игорь обхватил ее руками за талию, чувствуя на губах кисловато-терпкий запах любви… Вот отпрянул… Погладил по бедрам… Обнял за плечи, чувствуя шелковистое тепло…

И снова влюбленные предались страсти, коей, верно, позавидовали бы и сами боги!

– Здрав будь, князь, – кунигас еще не спустился с крыльца, а жрец Будивид уже тут как тут.