Резко побледнев, женщина тяжело опустилась в кресло. Помотала головой:

– Нет, нет, не надо таблетки… Лучше коньяка плесни.

Игорь послушно подошел к бару. Вытащил бутылку коньяка, налил, глядя, как сползают по стенкам бокала тяжелые янтарные капли.

– Больше! Полную! Ну.

Полную так полную. Что уж тут скажешь – надо. Молодой человек налил и себе. Молча, не чокаясь, выпили.

– Ты знаешь, кто такой Миндовг? – чуть помолчав, женщина подняла глаза.

– Литовский кунигас, князь, – удивленно отозвался Игорь. – Первый король Литвы… и последний, насколько я помню.

– Все правильно, – Елена Васильевна вздохнула и потянулась к бутылке. – Так вот, Виктор рассказывал, что в их семье было такое предание. Будто бы этот Миндовг за что-то проклял вашего дальнего предка. Наложил проклятье – мол, что все красивые девушки в вашем роду не будут доживать и до восемнадцати лет. Умрут, погибнут. Но прежде – за их душами приползет священный уж – залтис.

– Чушь какая-то, – наливая коньяк, пробормотал аспирант. – Ну, ведь верно же – чушь. Мракобесие.

– Тем не менее в семье многие так вот умирали.

– Многие?

– Виктор об этом почти не рассказывал. Не любил.

Они выпили еще – помянули. Просидели почти до самого позднего вечера. Игорь уже собирался к себе, на Кондратьевский, как вдруг из комнаты младшей сестры послышался крик!

– Что? Что случилось? – молодой человек едва не столкнулся с мачехой…

Дверь в комнате Лаймы внезапно распахнулась, и девушка выбежала в коридор, растрепанная, с глазами, широко распахнутыми от ужаса.

– Змея! – прижимаясь к матери, с надрывом промолвила Лайма. – Мне снова приснилась змея. Она звала меня, звала…

– Змея? – обняв дочь, Елена Васильевна успокаивающе погладила ее по плечу и вздрогнула: – А, может, это был уж?

– Может, и уж. Толстый, противный… С такими желтыми пятнышками.

Подготовился молодой человек основательно. Насколько смог. Даже перечитал все старые письма отца, написанные еще матери. Увы, о литовских родственниках там упоминалось довольно скупо. Мол, будучи проездом в Вильнюсе, заглянул к тете Мильде. Та, овдовев, вроде бы как собиралась перебраться в Каунас, там, на окраине города у нее имелся дом. Еще отец писал, что по пути домой заглянул на мельницу близ Зарасая, милого маленького городка, со всех сторон окруженного непроходимыми лесными пущами, в которых, говорят, водились даже зубры!

Повернув на трассу, Игорь прибавил скорость и искоса посмотрел на Ольгу. Возлюбленная все-таки упросила его взять ее с собой, напирая на то, что в Литве никогда не была и ей было бы очень интересно. Молодой человек подумал… и взял. А что? Вдвоем-то куда веселее, тем более пусть девчонка расслабится после похорон – Лауму она хорошо знала и переживала ее гибель всерьез.

– Говоришь, зубры… – покачав головой, Ольга принялась наматывать на палец локон – была у нее такая забавная привычка, когда понервничает или задумается о чем-нибудь.

Девчонке, кстати, тоже еще не было восемнадцати; первый курс любого вуза это, в принципе, детский сад. Почти одно и то же.

– Зубры – зубрами, а как бы не встретить никого пострашней, – Оленька зябко повела плечиками. – Какие-то меня предчувствия терзают. Грустные.

– Мне тоже невесело, – Игорь включил магнитолу, поискать какой-нибудь джаз.