Но развить тему не удалось — лакей сообщил о незнакомом посетителе.

— О, это ко мне. — обрадовался Тюхтяев. — Имею честь рекомендовать вам доктора медицины Павла Георгиевича Сутягина.

Граф уставился на пришельца с недоумением, а вот графиня сразу восприняла его в штыки, причем даже не сочла необходимым это скрывать. Оглядела его с ног до головы, скривилась и явно начала готовить свой репертуар издевательств. Хотя с чего бы: Сутягин — интеллигентный человек, три иностранных языка, красив, ухожен, эрудирован. От женщин отбоя не имеет, а тут вон как вышло.

— Его Высокопревосходительство граф Николай Владимирович Татищев.

— Очень рад знакомству. — поклонился гость.

— Вот, дорогой мой, наш ангел, ее Сиятельство графиня Татищева.

— Дорогая Ксения Александровна, я очень рад с Вами познакомиться. — воркующим голосом заговорил доктор и Тюхтяев впервые задумался над тем, стоило ли знакомить эту пару.

— Ксения Александровна, господин Сутягин будет очень рад обсудить с Вами Ваши находки в области фармацевтики. — по лицу графини понятно, что она бы на госте их испытывала с большим удовольствием. Особенно яды.

Вскоре Тюхтяев наблюдал как еще полчаса назад незнакомые друг другу люди превращаются в злейших врагов. Повод-то пустяковый: Сутягин поинтересовался здоровьем присутствующих, и статский советник похвастался новым швом. Ксения Александровна еще на этом этапе поджала губы.

— Вряд ли стоило тратить время на зашивание поверхностной раны. — небрежно бросил Сутягин, возвращаясь к столу.

— То есть как это поверхностной? Да там разрез до сальника дошел! — возмутилась она.

— Женщины так впечатлительны. — произнес Сутягин, адресуя реплику графу и советнику, но это был его роковой просчет.

— Тогда поясните, что же это было. — произнесла графиня и прямо на салфетке набросала схематично слои внутреннего мира статского советника с указанием цветов, фактур и глубины повреждения. Бок сразу закололо.

— Ну будет, будет. — брейк надо объявлять, промелькнуло в голове. — Мы поняли, что вы оба разбираетесь в хирургии, и не будем доказывать очевидное. Я бы хотел обсудить это удивительное зеленое средство.

Неделю спустя Тюхтяев почитывал удивительное письмо. Эти дни он провел между двумя городами, занимаясь переездом и сдачей полномочий, так что немного упустил из виду проблему, которую сам и создал.

«Мой дорогой Михаилъ Борисовичъ! Очень прошу урезонить Вашего пріятеля, пока я не воспользовалась Вами же подареннымъ прессъ-папье. Судя по всему, скоро онъ отречется отъ современной науки и начнетъ примѣнять «Молотъ вѣдьмъ». Причемъ начнетъ съ меня, а я еще такъ молода и совсѣмъ не повидала міръ. Ваша добрая подруга Ксенія Татищева».

Интересно, что у них там получилось? Словно дети малые. Он заглянул к графине в гости словно между прочим, подгадав визит к приезду доктора.

— Ксения Александровна, я прошу прощения за бестактность, но не позволите ли Вы мне доработать отчет.

Та скептически посмотрела на тонкую папку в его руках, пожала плечами и вернулась к препирательствам с Сутягиным. Судя по накалу страстей, склоке уже не один день и не два, а закончиться она должна или членовредительством или страстным поцелуем. Ну он бы так и закрыл ей рот, особенно после некоторых выпадов.

— Вы, Павел Георгиевич, хоть раз бы попробовали верить, а не спорить. Если я говорю, что ацетилирование сделает салицин более стойким и эффективным, то сначала попробуйте, а потом критикуйте. Что Вы на это сказали? Что женскому уму это недоступно. Так сделали или нет?

— Сделал.