— Бу-бу-бу-бу, — глухо сказала Былая Мэрривей, напрягая все силы, чтобы ее можно было рассмотреть в крайне неторопливо сгущавшейся тьме.

Она была очень вежливым призраком, относительно молодым, хорошо сохранившимся, и пока еще абсолютно в здравом уме.

— Ради всего святого! — Казалось, лорд Маккон раздражался все сильнее и сильнее.

Леди Маккон отлично знала эти его интонации — обычно муж приберегал их для нее.

— Но на всей земле нет силы, которая способна на это.

Былая Мэрривей сказала что-то еще.

— Со всеми дневными агентами уже переговорили?

Алексия напрягла слух. Если призрак намеренно понижает голос, и без того тихий и нежный от природы, его слова разбирать крайне сложно. Былая Мэрривей вроде бы сказала:

— Да, они тоже ни о чем не имеют понятия.

Призрачная посетительница казалась испуганной, и это обеспокоило Алексию сильнее, чем гнев лорда Маккона (который, как ни печально, обрушивался на окружающих регулярно). Те, кто мертв, мало чего боятся; исключением являются только запредельные, да и то не всегда. Даже Алексия, бездушная, была опасна для них лишь при весьма специфических обстоятельствах.

— Что, вообще никаких соображений? — Граф отбросил свое одеяло и встал с кровати.

Былая Мэрривей ахнула и замерцала, поспешно поворачиваясь к нему спиной, потому что он был совершенно голым.

Алексия оценила такую любезность, даже если лорд Маккон этого не сделал. Бедняжка Мэрривей была вежливой до глубины души. Или того, что осталось от ее души. В свою очередь, леди Маккон ничем таким не страдала. Задница мужа была просто великолепна, как Алексия часто говорила себе. И не только себе, но и своей подруге мисс Айви Хисселпенни, которую это неизменно шокировало. Может, время было слишком ранним, чтобы просыпаться, но оно вполне подходило для того, чтобы восхищаться чем-то настолько красивым. Такое всегда вовремя. Между тем радующая эстетические чувства часть тела мужа исчезла из поля зрения Алексии, удалившись в сторону гардеробной.

— Где Лайалл? — рявкнул лорд Маккон.

Леди Маккон постаралась снова уснуть.

— Что, и Лайалл тоже?! Все, что ли, собираются исчезнуть? Нет, я не посылал его… — Пауза. — Да-да, вы совершенно правы. Это я. Стая была… буль-буль-буль… приходят на… буль-буль… Станцию… шлеп… Разве он не должен был уже вернуться?

Муж определенно умывался, потому что его крики периодически прерывались хлюпаньем и плеском. Алексия навострила уши, надеясь расслышать голос Танстелла. В отсутствие камердинера ее громогласная половина, как правило, выглядела непрезентабельно. Без присмотра графу не удавалось одеться как следует.

— Ладно, пошлите за ним немедленно клавигера.

В тот же миг призрачная фигура Былой Мэрривей исчезла из виду.

Коналл снова возник в поле зрения Алексии и взял с прикроватной тумбочки свои золотые карманные часы.

— Конечно, это сочтут оскорблением, но тут уж ничего не поделать.

Да уж, Алексия оказалась права: на самом деле муж не оделся, а лишь накинул плащ.

Граф, казалось, впервые за все время вспомнил о жене.

Алексия притворилась спящей.

Коналл легонько потряс ее, восхищаясь одновременно разметавшейся копной черных как смоль волос и искусной имитацией незаинтересованности. Когда он стал трясти настойчивее, она заморгала длинными ресницами.

— A-а, моя дорогая, добрый вечер.

Алексия посмотрела на мужа слегка покрасневшими карими глазами. Все это свинство в столь ранний вечерний час не было бы таким ужасным, не заставь он ее полдня бодрствовать. Не то чтобы их совместное времяпрепровождение было неприятным, просто оно заняло много времени и потребовало изрядного количества сил.