— Ну хорошо, — ответила Кэролайн и опять театрально вздохнула. — Я понимаю намек, когда его слышу. Но обещай мне — сидя на этом острове, ты не выплачешь слезы до дна. Этот мерзавец того не стоит.

— Не выплачу.

В этом вопросе они были единодушны. Мысль о Поле в последнее время вызывала в Зои разные чувства, но слез она не проливала. Больше не проливала, по крайней мере.

Дав еще несколько обещаний, включая клятву не превращаться в отшельницу, Зои попрощалась и отключила телефон.

— Ну, птичка, теперь твоя очередь.

Ласточка, ее тревога на протяжении последних тридцати минут, не мигая, смотрела на нее с планки над балконной дверью. Пока Зои говорила по телефону, птичка летала по комнате, совершенно игнорируя открытый ей путь к спасению. И вот теперь у Зои появился шанс спасти птицу.

— Я, честное слово, не понимаю, почему ты такая упрямая. — Она сняла широкий шарф, который придерживал ее густые темные волосы. И тут же что-то черное задело ее, и очки оказались на самом кончике носа. Зои не обратила на это внимания и сделала шаг вперед, стараясь двигаться не слишком резко. — Смотри, дверь открыта. Тебе надо только вылететь наружу, и ты свободна. — Зои хотела помахать шарфом, вспугнуть птицу и заставить ее вылететь в балконную дверь, но ласточка поднялась под потолок, пролетела по комнате и оказалась в каминной трубе. Зои закатила глаза:

— Ты просто меня дразнишь!

Когда она решила спрятаться на этом острове на все лето, ей казалось — жить в родительском доме здорово, даже романтично. Разве для залечивания разбитого сердца существует лучшее место, чем одинокий коттедж у моря? Ее воображению представлялись долгие задумчивые прогулки по берегу, ночи у костра… А вместо этого Зои обнаружила кое-что неприятное — ее мать, с тех пор как снова вышла замуж, совершенно не занималась домом. Там, где во времена школьных каникул Зои был ее рай, теперь царило полное запустение. Мебель покрыта толстым слоем пыли, окна грязные… И ласточка, кажется, только и ждала, когда кто-нибудь откроет одно из этих окон, чтобы залететь внутрь.

Зои поправила очки на переносице и стала на колени у камина.

— Не то чтобы мне не нравилось твое общество, — сказала она, глядя вверх, — но мы с Рейнальдо не планировали жить в одном доме с птицей, а ты, вероятно, не собиралась жить с нами. Так что как ты относишься к тому, чтобы вылететь в дверь, которую я тебе открыла? — В ответ послышались удары крыльями о каминную трубу. — Ну что ж, раз ты не хочешь внять голосу разума…

Зои перешла к плану Б: взяла кочергу и постучала ею по камину. Громкий шум должен был решить дело. Но крылья только забились сильнее. Потом раздался какой-то треск, и на Зои посыпались перья и сажа.

Сажа покрыла ее с ног до головы, прилипла к потной коже, как железные опилки к магниту. Во рту чувствовался вкус пепла. Она закашлялась и отступила в поисках свежего воздуха. А из трубы по-прежнему слышался шорох.

«Великолепно! Так-то меня благодарят за желание помочь?»

— Это еще не конец, птичка, — пробормотала Зои и подняла отброшенный шарф, чтобы протереть стекла очков.

— Прошу прощения.

Зои подскочила. Или эта птичка обладает даром внушения, или у нее гости. Тень на пороге говорила в пользу второго предположения. Она опять водрузила очки на нос и увидела в дверях мужчину. Высокого, стройного, с обветренным лицом, с седыми волосами, в стандартной для жителей острова одежде — джинсах и футболке с длинными рукавами.

Он поднял до уровня ее глаз виновато смотревшую таксу.

— Рейнальдо! Ты же должен был спать на кухне! — воскликнула удивленная Зои.