- Ну, а как с древностью этих досок? - Диббль стучит ногтем по иконам. - Не окажутся они... как это по-русски? Липой, да?

- Не окажутся, мистер Диббль, - уверяет Корнелий. - Ни в прямом, ни в переносном смысле. Доски добротные, действительно старинные. А за краски мы не несем ответственности. Краски ваши.

- Краски меня не тревожат. У нас тоже есть свои жулики, специалисты по подделкам старинных картин. Целая фирма. Эти краски - их открытие. Через несколько дней они так потрескаются, что их никто не отличит от тех, какими писали Мазаччо, Пизанелло, Андреа дель Кастаньо. Эти итальянские мастера современники вашего Рублева. Ну, а теперь нужно, кажется, рассчитаться?

- Да, не мешало бы, - плотоядно улыбается Корнелий.

- Какой валютой: долларами, фунтами стерлингов или западными марками?

- Лучше долларами.

Диббль отсчитывает сумму, о которой заранее была достигнута договоренность, добавляет несколько лишних долларов и протягивает Корнелию.

- Покорнейше благодарю, - подобострастно произносит Корнелий, сам дивясь лакейскому обороту и интонации своей речи.

Не пересчитывая, он прячет доллары в карман и спрашивает с явными нотками тревоги:

- А как же будете вы переправлять этих "богов" через границу?

- Понимаю, - усмехается Диббль. - Опасаетесь таможенного досмотра? Знаю, что у вас с этим строго, и не буду рисковать. Попрошу кого-нибудь из своих друзей в одном из посольств, аккредитованных у вас в стране, оказать мне маленькую услугу.

А когда Корнелий с Лаврентьевым уже собираются уйти, Диббль неожиданно предлагает:

- А что, молодые люди, если я предложу вам подработать еще немного долларов? И даже не немного, а весьма солидную сумму.

"Бизнесмены" замирают на месте. И без их ответа Диббль догадывается, что они ничего не имеют против такого заработка.

- Меня интересует один ваш ученый, у которого нужно кое-что разведать, - поясняет Диббль смысл своего предложения.

- Это тот профессор, Корнелий, о котором я вам уже говорил, - уточняет Каин, маленький лысый человечек.

- Кречетов?

- Он самый.

- Если вам это неизвестно, то я могу сообщить, что он не ведет исследований оборонного, как у вас говорят, значения, - продолжает Диббль. - Он не изобретает ни новых бомб, ни лучей смерти, ни прочего смертоносного оружия. Ведет тихую, скромную научную работу, не имеющую пока практического значения. Дело, однако, в том, что мы тоже ведем такую же работу и нам небезынтересно знать, чего достиг этот профессор.

- А разве он не публикует своих работ? - интересуется Корнелий.

- Пока не публикует. К тому же нам очень важно узнать о его работах до того момента, когда он их опубликует.

- Понимаю, - усмехается Корнелий. - Это важно для укрепления вашего приоритета?

- Ну, не совсем так... Весьма возможно, что мы вообще настолько опередили Кречетова, что...

- Это тоже понятно. Только и вы учтите, что это не контрабандная торговля предметами культа. Это идет уже по другой статье уголовного кодекса.

- Да, конечно, это я понимаю. И это будет учтено при вознаграждении.

Корнелий довольно долго молчит, переглядываясь с Лаврентьевым. Потом произносит:

- Предложение ваше слишком серьезное, мистер Диббль. Дайте нам подумать.

- Хорршо, но не позже чем завтра я жду окончательного ответа.

17

Как только Телушкин с Лаврентьевым выходят на улицу, Корнелий предлагает:

- Едем ко мне. Там все обсудим, а пока ни слова. Похоже, что влипли...

Но и у себя дома Корнелий долго не начинает разговора, а лицо у него такое, что Лаврентьев не решается заговорить первым. Лишь после второй рюмки коньяка глава корпорации подпольных бизнесменов мрачно произносит:

- Прокрутил я все варианты на этой вот не электронной вычислительной машине, - хлопает он себя по лбу, - получается, что на самом деле влипли...

- Ты думаешь, что пахнет государственной изменой?

- Изменой не изменой, а все-таки.