Между тем Холмса явно что-то продолжало раздражать.

– Могу только сказать, – продолжал он, – что, по моему мнению, именно в этом направлении следовало искать истину. С самого начала стало ясно, что такая знатная дама, как леди Майо, едва ли завязала бы оживленную беседу в купе железнодорожного вагона с молодым человеком, если бы они, как назвала это ни о чем не подозревавшая мисс Форсайт, не были давними знакомыми.

– Право же, я недооценила силу вашей проницательности, мистер Холмс, – сказала леди Майо не слишком довольным тоном, поглаживая руку Селии Форсайт. – Да, я знавала Алексея еще мальчишкой в матросском костюмчике в Санкт-Петербурге.

– Где, как я выяснил, ваш муж служил первым секретарем британского посольства. А вот в Одессе мне удалось установить еще один чрезвычайно интересный факт.

– Да? И какой же именно?

– Мне стало известно имя главного боевика нигилистов, человека безрассудно отважного и фанатично настроенного, которому уже довольно давно удалось весьма близко сойтись с великим князем.

– Это невозможно!

– И тем не менее это правда.

Какое-то мгновение леди Майо смотрела на него, несколько утратив невозмутимое выражение лица, тем более что в этот момент колея дороги вильнула и экипаж вошел в вираж.

– Но послушайте меня, мистер Холмс. Мой дражайший Алек уже написал письмо в полицию, а если точнее – лично верховному комиссару сэру Чарльзу Уоррену.

– Благодарю за информацию, но я видел это письмо. Более того, я заметил, что скреплено оно гербовой печатью российского императорского дома.

– Кроме того, хочу повторить еще раз, – продолжала леди, – что в парке непрерывно курсируют патрули, а дом охраняют…

– И тем не менее лисе порой удается ускользнуть от целой своры гончих.

– Дело даже не в числе охранников! В эту самую минуту, мистер Холмс, наш бедняга Алек сидит в старинном зале с толстыми стенами и дверями, запертыми изнутри на два замка каждая. Окна закрыты ставнями так плотно, что внутрь и руки не просунуть. Каминная труба, тоже старинной работы, с расширением внутри, но с таким узким отверстием дымохода наверху, что в него не пролезть и ребенку, а в самом очаге разведен огонь. Каким же образом, по-вашему, враг сможет добраться до него?

– Каким? – Холмс в задумчивости закусил губу, а пальцами постукивал себя по коленке. – Что ж, вероятно, нынешней ночью он действительно находится в полной безопасности, поскольку…

Леди Майо прервала его жестом триумфатора.

– Мы не пренебрегли ни единой предосторожностью, – заявила она. – Даже крыша взята под наблюдение. Треплей – слуга Алека – невероятно быстро доставил сегодня письмо в Лондон, а потом вернулся более ранним поездом, чем ваш. В деревне он одолжил коня. И именно он сейчас дежурит на крыше, преданно оберегая покой своего хозяина.

Эффект, который возымели эти слова, оказался совершенно потрясающим. Шерлок Холмс вскочил прямо посреди ландо, его плащ нелепо раздулся во встречном потоке воздуха, а ему самому пришлось ухватиться за ручку двери, чтобы не потерять равновесие.

– На крыше? – эхом повторил он. – Этот человек дежурит на крыше?

Затем он развернулся и с силой сдавил плечо кучера.

– Гоните лошадей! – вскричал он. – Ради всего святого, гоните их что есть мочи! Нельзя терять ни секунды!

Щелк, щелк! Кнут прошелся между ушами коренной. Захрипев, лошади перешли на галоп, еще быстрее рванув вперед. Посреди смятения, в котором мы пребывали, раздался сердитый возглас леди Майо:

– Мистер Холмс, вы в своем уме? Что вы творите?

– Вы скоро сами все увидите.